– Так! – гаркнула она с такой силой, что, казалось, карандаши в стакане на рабочем столе Майкла затряслись от ужаса. – Кто вам позволил нарушать покой ваших родителей? Вы, маленькие негодяи, думаете, что вам это сойдёт с рук!?

– Мисс Вайолд! – тут же начала вырываться и привлекать к себе внимание Эбигейл. – Это всё Майкл! Это он! Он украл у Эмили игрушку и хотел её испортить! Это Майкл виноват!

– Да, это я! – поняв, к чему всё идёт, мгновенно начал защищать младших Майкл. – Я хотел подразнить Эмили, а Эбигейл вступилась за неё, отсюда и конфликт… Моя вина, мисс Вайолд, я признаю.

Домоправительница смерила взглядом всю честную компанию, включая прислугу и, прожевав вчерашний день, закатила глаза. Казалось, будто в её голове уже вынесен приговор, но она держала драматическую паузу, дабы накалить атмосферу до того состояния, чтобы даже дворецкий задумался о том, а не накажут ли и его..?

– Знаете, мистер Томпсон. – еле ворочая языком, пробормотала она. – Ваше желание выгородить сестёр было бы похвально в каком-либо другом случае, но не тогда, когда ваше признание стоит на моём пути к воспитанию ответственности за своё имя в каждом из вас. Вы трое сейчас же последуете за мной. Без разговоров!

– Вы поступаете неправильно! – огрызнулся Майкл и вырвался из хватки дворецкого. – Я признался, остальные не виновны. Этого должно быть достаточно! Даже в военной Германии так не поступали. Вы ведёте себя хуже фашистов, мисс Вайолд!

В глазах домоправительницы вспыхнула ярость от такой дерзости. Но она, в силу своего возраста и комплекции, удержала себя в руках. Сделав пару тяжёлых шагов в сторону Майкла, прижавшись к нему почти вплотную, и смотря сверху вниз, произнесла:

– Да будет вам известно, мистер Томпсон, что фашистская Германия поступала и хуже. Я поговорю с вашим профессором, чтобы он прочитал вам пару лекций на этот счёт. – она выдохнула и расправив плечи, повысила тон голоса. – Но даже если и так, то я готова и дальше пойти по пути фашизма в отдельно взятом поместье, если это поможет воспитать мне из вас порядочных подданных Британской короны и достойных детей своих родителей. Я занимаюсь детьми уже более сорока лет и воспитывала ещё вашего отца. Поверьте, я знаю, как это делается.

– Не верю. – продолжал бороться Майкл. – Видимо от вашего воспитания нет толку. Хотите сказать, отец вырос хорошим человеком?

– Ваш отец властный социопат с острым умом и крепкой хваткой. – раскатисто пробасила мисс Вайолд, до глубины задетая оскорблением своего воспитанника, коим она восхищалась, но не позволяла себя перейти рамки приличия. – Если, по-вашему, для миллионного бизнеса по добыче ценных металлов, высоких родовых связей и политической карьеры, которую успешно строит ваш отец, это негативные качества, то мне страшно за то, во что превратиться дело вашего отца, когда вы вступите в право наследования, мистер Томпсон.

Она с пренебрежением взглянула на мальчишку, пытаясь отыскать в его глазах хотя бы искорку сожаления о сказанных словах в адрес своего отца и её методов воспитания, но там была только усталость, горесть несправедливости и желчь, которую не подобало выплёскивать маленькому наследнику именитого рода в адрес старших. Майкл молчал, но мисс Вайолд была достаточно опытной женщиной, чтобы прочитать это по его взгляду. И теперь ей хотелось его проучить.

– В людскую, на горох их всех! – приказала она прислуге. – Я подойду позже…

Анна и Мей, две домработницы, самые молодые из всего персонала поместья Квайтстон, сопровождали детей в так называемую «людскую», она находилась в небольшом закутке здания в западном крыле. Там, все работающие на семью Томпсанов и поместье Тихого Камня могли проводить свободное время и заниматься своими делами. Это было что-то вроде зала, что находился перед их комнатушками, и часто этот зал выручал работников, ибо спальни у них были настолько маленькие, что такой крупной даме, как мисс Вайолд, например, было бы там даже трудно развернуться. Кровать, тумбочка и шкаф, с небольшим зеркальцем на двери. Это всё, что можно было там уместить, чтобы оставался хотя бы маленький проход, через который прислуга имела возможность добраться до собственной койки.