Сергей же откровенно робел и время от времени осторожно оглядывался назад, словно размышляя: не дать ли ему стрекача от греха подальше, пока не случилось ещё что-нибудь более чудесное.

Чудесное и впрямь случилось, но было оно нисколько не страшно, а просто чудесно. И, можно даже сказать, красиво.

Отрылась за лопуховой стеной широкая и ровная поляна, освещённая тем самым оранжевым с переливами светом, что виделся и с внешней стороны стены (проход в которой, между прочим, закрылся сразу же за спинами гостей, едва успели они миновать его).

Поляну ту освещали большие хрустальные шары, висевшие в воздухе и удерживаемые там неведомой, явно волшебной силой.

По крайней мере, никаких подставок, подпорок и тросов Сергей не обнаружил, сколько не всматривался. Со склонностью соей к максимально простым, логичным и реалистичным объяснениям подумал он ещё и о летучем газе, но, вглядевшись в хрустальное свечение, мысль эту отринул.

Поскольку даже на вид шары были массивны и тяжелы, но держались в воздухе при этом как-то очень легко, словно плавая на невидимой поверхности тёмной воды и время от времени слегка покачиваясь от самого тихого дуновения.

И освещали хрустальные шары поставленный посредине поляны и накрытый уже к ужину большой овальный стол, застеленный синей, с золотистыми звёздами, скатертью, на которой расставлены были дымящиеся супницы, наполненные чем-то очень вкусным и разноцветным салатницы, блюда с кусочками запечённой в соусе поросятины, вазы с фруктами и украшенные цветами корзинки с домашним хлебом.

– Эк Клотильдушка расстаралась! – восхищённо воскликнул Апофиус. – А то меня моё земное тело голодом измучило, я уж и не чаял до такого ужина дожить!

Что уж о Сергее говорить: при виде такого богатого стола он о всякой скромности и осторожности забыл.

Даже забыл, что находится в гостях, где принято вести себя прилично и сдержанно.

Сразу же подскочив к толу, он огляделся по сторонам и крикнул:

– А руки-то где у вас помыть?

– Здесь и мой, любезный, – ответил ему кто-то из лопуховых зарослей.

И в воздухе перед ним возник серебряный тазик, до краёв наполненный водою, и опасно качнулся с явным намерением хорошенько вымыть ему не только руки, но и другие, не нуждающиеся в таком омовении части тела.

Сергей, виновато захлопав белыми ресницами, проворно отскочил в сторону и с покаянным видом посмотрел на Клотильду.

– Этикет соблюдать надоть, – заметила старушка.

Но, добродушная от природы, злиться она могла не более трёх секунд. По крайней мере, на людей она не могла долго обижаться, пусть и на таких вот плохо воспитанных.

– Подождать надо немного, – тихонько шепнул Сергею подошедший к нему неслышно Апофиус. – Пусть хозяйка пригласит, пусть сердце порадуется.

Ожидание, по счастью, было очень недолгим.

Клотильда, поклонившись, сказала гостям:

– Откушайте, родные, сама готовила. А вот и омовение вам, с любовью.

Серебряные тазики, подлетевшие к гостям, теперь вели себя любезно. Вода из них сама собой тихонько и аккуратно полилась на руки, смывая дорожную пыль. И лёгкими брызгами поднявшись в воздух, мягко и нежно омыла лица (отчего Апофиус даже блаженно зажмурился).

А там и полотенца разноцветными лентами закружились в воздухе, лёгкими прикосновениями убирая воду.

И путники вдруг почувствовали себя такими бодрыми и свежими, будто и долгой дороги не было (будь она неладна, дорога такая!).

– Эх, люблю я в здешних местах бывать! – блаженно зажмурившись, протянул Апофиус. – Хорошо тут, спокойно! И Клотильда всегда с уважением примет, со всем старанием.

После приглашения и омовения, можно было и за стол сесть.