– Не говори глупостей, Виккус! Он не мог остаться на дороге. Мы не бросаем верных слуг.

Собравшись с силами, Бронхес перевалился со спины на живот, приподнялся немного и на коленях пополз к сидевшей на перевёрнутой деревянной коробке женщине. Палёными до чёрных ожогов пальцами почтительно коснулся края её серого платья. И с мольбой взглянул в бездонные миндалевидные глаза.

– Повелительница!

Она смотрела куда-то вдаль, в непроглядную тьму подвала. Или тьму времён?

Смотрела поверх его головы. Она будто и не слышала его.

– Госпожа Вельфана, мудрая повелительница сакморов!

Святая ночь, покров мой! Как приятно!

Она коснулась его волос кончиками пальцев.

– Ты хочешь жить, Бронхес?

Он кивнул ответ и обиженно захлюпал, размазывая слёзы по щекам.

– Добрая госпожа, твой верный слуга Никкус обрёл отдых в Хранилище. Оболочка ему уже не нужна. Моя же оболочка повреждена земным огнём. Потому я не могу пока в полной мере исполнять свои служебные обязанности, что очень…

Он поднял с бетонного пола тряпку и вытер рот.

– …очень меня печалит! Позволь мне съесть оболочку Никкуса.

Враз перестав хлюпать, он ощерил зубы и радостно прошипел:

– Я стану здоровым и снова буду полезен тебе!

Тут же из грязного угла своего выполз Виккус и гнусно забубнил:

– Если я получу оболочку нашего погибшего друга, то стану очень, очень здоровым и сильным. И буду куда полезней Бронхеса. А если и Бронхес поделиться со мной своей оболочкой…

Бронхес завизжал пронзительно и, собрав остатки сил, кинулся на гада, неожиданным броском свалил его и придавив к полу.

Ударил его с такой силой, что с пальцев слетела обуглившаяся кожа.

И услышал голос госпожи:

– Ты настоящий сакмор, Бронхес. Ты умеешь ненавидеть. Настоящей ненависти нужны поступки, иначе это не ненависть, а дешёвая подделка. Сакморам не нужны подделки. Для нашего огня нужно чистое топливо.

Бронхес оставил испуганно затихшего Виккуса и снова подполз к госпоже.

– Ты достоин жизни, – сказала ему госпожа.

И взглянув на него, улыбнулась.

– Благодарю вас за милость, повелительница! Благодарю!

Вжавшись в пол, Бронхес вытянул губы и поцеловал кончик туфли.

– Клянусь, госпожа не пожалеет об оказанной мне милости! Бронхес будет лучшим слугой! Самым преданным! Самым бесстрашным! Самым…

– Убирайся, – процедила Вельфана.

И кончиком каблука ударила его в лоб.

– Ты настолько раболепен, что чувства твои начинают напоминать любовь. Ты можешь причинить мне боль, Бронхес, и тогда я передумаю.

Бронхес замер в ужасе и похолодел, заслышав ненавистный, гадкий смешок Виккуса.

– Вот так лучше, – сказала госпожа и улыбнулась. – Займись Никкусом. Мне трудно различать запахи этого мира, но бедняга определённо плохо пахнет. Так что поторопись.

Бронхес закивал в ответ и, вскочив, на полусогнутых и подкашивающихся ногах забежал за бетонную перегородку, откуда вскоре послышалось чавканье и урчание.

Виккус слушал эти звуки с перекошенным лицом, темнея от зависти.

Госпожа с мягкой улыбкой смотрела на него.

– Слуга мой! – позвала она Виккуса.

Тот немедленно подполз к ней, виляя задом и втирая животом пол.

– Когда Бронхес вернётся, насыщенный оболочкой, напади на него! – шепнула, склонив голову, Вельфана. – Сзади и неожиданно. Будь силён и беспощаден.

Она поправила чёрную шёлковую накидку и, перейдя н совсем тихий шёпот, добавила:

– Проверим, пошёл ли ему на пользу бедняга Никкус. Если он не сможет отразить нападение, то пойдёт на пользу тебе.

– Исполню, госпожа, – прохрипел в ответ Виккус и отполз в тень.

Без особого интереса, вполглаза наблюдая за схваткой, Вельфана думала о реакторе. О реакторе, который нужно разогнать как можно быстрее.