– Ты можешь идти, если понадобишься, позову, – сказала она медсестре и та ушла.

Лиза волновалась, узнав, что предстоят сложные роды. Она растерялась и чувствовала себя беспомощной. Перед мысленным взором предстала мертвенно-бледная сестра.

– Елизавета Михайловна, я понимаю, вы давно не работали в ночную смену. Это ваше первое дежурство. С вас довольно на сегодня. Идите, отдохните, – Андрей, поддерживая подчиненную за локоть, вывел ее из родильной палаты.

– Но как же… – Лиза не нашла нужных слов и покорно последовала за ним.

Ее мягкотелость была до того очевидной, что ей сделалось стыдно за себя. Сердце оцепенело, будто скованное наркозом. Ноги отказывались подчиняться.

– Мы с Маргаритой справимся, – заверил Андрей Николаевич. – Марго даже медсестру отпустила.

Лаврова опомнилась, когда заведующий закрыл дверь в палату. Лиза решила не спорить с ним и отправилась обратно в ординаторскую.

***

Сон не спешил, она ворочалась на кушетке. Тяжелые воспоминания, как свора голодных псов бегали кругами, ожидая пока жертва расслабится и сдастся на их милость.

"Я сделала все возможное, чтобы сестра осталась жива" – твердила Лиза.

Она встала и прошлась по кабинету, успокаивая нервы.

– Кричи, как можно громче, – велела акушерка Потериной. – Так тебе будет легче!

Анна зажмурилась и открыла рот, но не издала ни звука. Невыносимая и оглушающая боль, почти лишила ее сознания. В глазах темнело, но пациентка выполняла требования докторов.

– Еще немного, потерпите, – мягко попросил Андрей Николаевич. – Уже скоро все будет позади.

– Тужься, – будто сквозь вату услышала она голос акушерки, и послушно выполнила указание.

– Ножки пошли, – известил Андрей Николаевич.

Марго прослушивала сердцебиение малыша каждые три минуты.

– Теперь отдых, – велела она, и Анна замерла, даже дышать перестала.

Прошло несколько мгновений, наполненных страданием и надеждой.

– И последний рывок, – скомандовал Андрей Поклонский.

Анна собрала все оставшиеся силы и вложила их в потугу. Она ощутила, как вышла головка, и вслед за ней тянулась пуповина.

– Как некстати, – произнес Андрей Николаевич, проворно освободил шею младенца от петель пуповины и ловко взял его на руки.

Анне было трудно сфокусировать взгляд, перед глазами летали белые, мерцавшие мухи. Новорожденный кряхтел, а затем издал свой первый в жизни крик. Маргарита разделила пуповину, что связывала мать и сына, и положила дитя на заранее приготовленную теплую пеленку.

В детской палате было тихо. То умиротворение, что царило здесь, вряд ли встретишь где-либо еще. Новорожденные дети удивительно похожи друг на друга – маленькие, нежные, беспомощные. Но в каждом из этих крошечных существ уже чувствовался характер. Вдруг один из детей, обнаружив присутствие постороннего, вздрогнул и захныкал. Лиза поспешила к нему, пока он не перебудил остальных. Она взяла его и принялась укачивать. Такие движения мама крошки совершала, когда ходила, малыша покачивало внутри и это его успокаивало. Ребенок, почувствовав себя в безопасности, закрыл глазки и уснул. Это был крепкий мальчик. Его розоватая кожа будто светилась. Все страшные размышления и растревоженная совесть не в состоянии убить надежду на лучшее. От созерцания умилительной картины Лизу отвлек плач младенца, доносившийся из родильного покоя. Она бережно положила малыша в кувез. Ей не терпелось посмотреть, как рождается чудо.

Светильники в палатах давно погасли. Теперь в этом месте безраздельно властвовал Морфей. Изредка кричал младенец, который только родился. Лиза бесшумно, как призрак, прошла по коридору. Она робко приоткрыла дверь родильной палаты. В темноту коридора ворвался луч света, на мгновение, ослепив ее. Звучал клавирный концерт ля минор Баха, композитора, чьи произведения так любил слушать Андрей Николаевич, когда принимал роды. Поклонский считался опытным врачом, поэтому играючи справился даже с таким сложным случаем.