– Но что же ее не устроило?

– Жена поделилась этим советом с некоей гражданкой йогой Сопельшняг. Которая сказала, что в Шлиссельбурге живут алкоголики, проститутки и наркоманы. И делать там нечего.

– Наверное, она много путешествует и была в этом городе!?

– Она дальше Пулково, где аэропорт, даже не выезжает. И отдыхает только за границей. Просто она где-то что-то слышала от таких же гламурных куриц, или где-то услышала одно слово, а остальное домыслила. И как результат – ни в какой Шлиссельбург, или другой город не поехала. Так и живет на севере.

– Поразительно! То есть ты хочешь сказать, что в России вот так запросто решения по таким важнейшим вопросам принимают какие-то алкоголизмус и йоги? А для чего нужны тогда специалисты? Консультанты? Как так?

– Пока так. У нас еще очень долго не будет культуры доверия к профессионалам. Возможно, дальше будет еще хуже. В жизнь вступает поколение людей, которые умственно ограниченны, поэтому не видят никаких препятствий и у них понижен порог опасности. Но это частности. Так что если не хочешь прогореть – не иди в консультационный бизнес.

Судя по тому, что герр Фогт внял моим советам, эту историю я рассказал не зря. Но ушел он пораженный до глубины души. Что и не удивительно. Так что делайте выводы, дамы и господа.

Эксклюзивное интервью или новые приключения Человека-синяка

Дарена Позднышева из пресс-службы ООО «Национальное достояние ойл – научный центр» открыла плановое задание. На сегодня у нее было интервью у группы провинциалов, которые полгода назад прибыли в Северную столицу удобрять собой гранитные берега. Первым была фамилия геолога Пабло Нерудэ.

«Вот с него и начнем!» – решила Дарена и подготовила диктофон, ручку и бумагу.

В кабинет вошел начинающий лысеть вьюнош, глядя на которого сразу хотелось лакирнуться дешевым пивком.

– Эта. Чо. Меня тут это … Позвали. Спрашивать будут – начал вьюнош.

– Здравствуйте – сказала Дарена.

– Даров – молвил отрок.

– Скажите, пожалуйста, вам нравится Санкт-Петербург? – не откладывая в долгий ящик начала интервью акула ведомственной журналистики.

– А чо? Казырный таун! Не то что Мурка!

– Простите?! Какая Мурка? – опешила мадемуазель Позднышева.

– Ты чо? Не знаешь? Мурка! Муравленко! Мурчикаго! Город такой! – ответил Пабло Нерудэ и премерзко захихикал.

– Да. Я не знаю. Хотя нет. Муравленко я знаю. А вот те названия, которые вы говорите, мне не знакомы. Воздержитесь, пожалуйста, от жаргонизмов, у нас интервью для журнала. Я понимаю, что есть географическое и профессиональное арго, но у нас большая компания и не все могут им владеть. Хорошо? Как вам Санкт-Петербург? Вы здесь уже полгода, познакомились с городом?

– Угу. Познакомился.

– А с чем конкретно.

– С городом.

Было видно, что глазенки интервьюируемого подозрительно забегали. И он с трудом подбирает слова. Интервью явно не клеилось.

– Хорошо. Давайте уточним конкретно. Вы были в театрах? Музеях? Может быть, вы посещали вернисажи? Другие мероприятия? Расскажите.

– Посещал.

– Что?

– Ну эти, как их … Во! Мероприятия.

– А какие?

– Ну этот. Вернисад.

– Вернисаж.

– Да.

– А картины каких художников вы там видели?

– Каких художников?

– Вы же были на вернисаже? Что вы там видели?

– А что такое вернисаж?

– Это торжественное открытие выставки. Как правило, первый день. Как правило, выставки картин. Картины рисуют художники. Раз вы были на вернисаже, значит, вы видели картины.

Глазенки Пабло Нерудэ расширились больше положенного. Было видно, что столичная жизнь открывает ему свои новые грани.

– А я это … Как бэ … Я карочи … Я думал, что вернисаж это летний ресторан.