Синегоровы могли выдерживать его тяжелый взгляд лишь благодаря тому, что перехват и удержание на равных взгляда собеседника они давно освоили как профессиональный адвокатский навык.

Владимир вообще явно почувствовал в Шишманове родственную душу.

Наступило молчание. Братья уже поняли, что Шишманов – вот точно не оратор и что ему трудно говорить даже тогда, когда это нужно ему. К тому же им показалось, что он несколько смущен.

Виктор начал беседу:

– Михаил Петрович, мы готовы помочь вам в решении тех правовых проблем, которые сейчас у вас есть. Какая наша помощь нужна?

Сказал – и по взгляду вопрошаемого собеседника понял, что тот считает его чересчур многословным.

Шишманов еще помолчал, потом стал говорить ровно и размеренно, явно обычным своим стилем, не замедляя его, но внушительно:

– Мы с женой разошлись несколько месяцев назад. Сейчас она подала заявление на развод. И она забрала с собой детей. У нас два сына. Одному восемь лет. Другому три года. И еще будет раздел имущества.

– Иск о разделе имущества она уже подала?

– Нет. Но ее адвокат написала мне, что скоро подаст этот иск.

Виктор делал записи.

– А кто ее адвокат?

– Какая-то Паолова.

Синегоровы про себя отметили, что Шишманова обратилась к одному из сильнейших адвокатов Москвы по семейным делам.

Виктор продолжил спрашивать:

– А с детьми что?

– Это самое главное. Сыновья должны остаться со мной.

– А ваша жена настаивает, чтобы дети остались с нею?

– Да.

– Ну, мы должны предупредить, что суд скорее всего оставит детей с мамой.

– Сыновья должны остались со мной.

– Вы настаиваете именно на проживании сыновей с вами? Не на определении порядка общения вас с ними?

– Нет. Сыновья должны жить со мной.

Голос Шишманова наполнялся металлом, как на сталелитейном прокате бежит красный раскаленный металл и тут же застывает. Виктор понял, что надо повести беседу с другой стороны.

– А почему ваша жена возражает против проживания детей с вами?

– Потому что она не согласна с тем, как я их воспитываю.

– А как вы их воспитываете? – заинтересовался Виктор.

– Правильно. По-мужски.

– А можете сказать конкретнее? Нам нужно знать, чтобы понять, как отстаивать вашу позицию.

Шишманова удивило слово «позиция», поэтому Виктор, видя это, уточнил:

– Ваши интересы.

– В строгости воспитываю. Все делать с моего разрешения. За нарушения – наказание.

– Наказания – телесные? – в голосе Виктора тоже стало меньше доброжелательности и больше сухого металла.

– Да. Ремнем по заднице. Когда подрастут, буду за нарушения по-настоящему бить. Чтоб не нарушали.

Владимир явно не видел ничего запретного в таком воспитании (хотя своего Владислава он и не бил – впрочем, иногда хотелось всыпать ему, ну да ладно). А вот Виктора это сообщение Шишманова о его воспитательных мерах сильно напрягло, потому что Шишманову такие методы воспитания явно казались нормальными:

– Меня так мой отец воспитывал, и я вырос нормальным мужиком. И своих сыновей нормальными мужиками выращу.

Такой махровый консерватизм все сильнее напрягал Виктора:

– Но такие телесные наказания как система судом будут восприняты неодобрительно.

– Это было в моей семье и будет в моей семье, – настойчиво сказал Шишманов, почти готовый стукнуть кулаком по столу.

– Если ваша жена заявит о таких методах, иск об определении места жительства детей с вами можно даже не заявлять – суд откажет и оставит детей с мамой, и даже порядок вашего общения с ними установит ограниченный.

– Мне нужно, чтобы сыновья остались со мной. Не допущу, чтобы они получали бабье воспитание.

Голос Шишманова звучал все жестче.

– Но телесные наказания неприемлемы! – Виктор тоже ожесточался.