Это чудо,

Что цветок за цветком

Будет расти

Таким же прелестным.

Хотя зеркала

Не могли показать

Совершенство

Слишком часто – молчание

Удерживает их

В том пространстве.

Уильям Карлос Уильямс, «Темно-красный цикламен»

Это история спасения: история о детях, которые, подобно орхидеям и одуванчикам, сильно различаются своим восприятием окружающего мира. Это история, которая вырастает из 25-летних лабораторных экспериментов и исследований в естественных условиях. Автор вложил в нее немало и научного, и личного – как один из ученых, из работ которого она появилась, как один из детей, чья история стала болезненной и захватывающей реальностью еще прежде, чем появилось то, о чем можно рассказать.

История орхидеи и одуванчика началась в тот момент, когда в одной калифорнийской семье среднего класса появились на свет два рыжеволосых ребенка, одним из которых был я. Детей разделяло чуть больше двух лет, и у них было почти «зеркальное» детство, как это случается у близнецов. Их воспитывали со всей любовью, надеждой и радостными ожиданиями послевоенного поколения, и они были друг для друга самыми лучшими и самыми верными приятелями, а их характеры и эмоции были так похожи, как это бывает у братьев и сестер. Однако в решающий момент жизненных перемен пути детей разошлись: один пошел по тропе успехов в учебе, растущих дружеских отношений, долгого и прочного брака и почти неприлично удачной карьеры. В жизни другого ребенка постоянно нарастало психическое расстройство и регресс в сторону психоза и безысходности.

Моя младшая сестра Мэри была милой и непосредственной малышкой с веснушками. Но однажды она выросла и стала ошеломляюще красивой молодой женщиной. В детстве она была похожа на ангела и внешностью, и характером и очаровывала всех вокруг. На ее лице то и дело вспыхивала и пряталась улыбка, и на щеках появлялись ямочки. Она была застенчивой, с острым разумом, скрывающимся за наивными голубыми глазами.

В подростковом возрасте сестра изменила свое имя с Бетти на Мэри, и это, возможно, было ее единственной безнадежной попыткой «перезагрузить» свою уходящую юность, начать все заново, с новым именем. Тем не менее ее погружение в полную бедствий и бессилия жизнь, охваченную страданиями и недееспособностью, скрывало множество малозаметных, но исключительных даров. У нее был взгляд художника и почти интуитивная способность видеть и творить красоту в окружающем физическом мире. В другой жизни Мэри могла бы стать знаменитым дизайнером или декоратором, и даже сегодня многие ее рисунки, стулья, мелкие поделки и безделушки бережно хранятся в домах ее братьев, дочери, племянниц и племянников.

Но самым большим и скрытым богатством Мэри был ее огромный интеллект, который проявлялся, пока она росла и училась. Она была вознаграждена степенью бакалавра Стэнфордского университета и магистра Гарварда. Профессора считали Мэри не просто усердной и многообещающей студенткой, но очень одаренной, наделенной незаурядной проницательностью, наблюдательностью и блестящим умом. Она была, безусловно, самым умным и творческим членом нашей семьи; ее старший брат представлял собой лишь тень ее удивительной прозорливости и видения. По наклонностям и характеру Мэри была интровертом, но на пороге юности она обрела способность завоевывать внимание и привязанность других детей, а также строить близкие и тесные дружеские отношения. Многие ее друзья из начальной школы перешли во взрослую жизнь.

Итак, девочка с рыжими кудряшками, которую родители принесли в дом на третьем году моей жизни, стала моим первым и лучшим другом, постоянным и безотказным товарищем по играм. Мы проводили долгие часы, играя и сочиняя замысловатые истории. Мы редко уставали от общества друг друга, вместе раскручивали бесконечные сказки о воображаемых приключениях и авантюрах и щедро использовали совместные фантазии для волшебной игры.