– Мой предшественник еще мог сомневаться, господин Кеви, – устало сказал верховный маг королевства, устремив на Лонси красные от недосыпа глаза. – Мне такого счастья не досталось.

Суперманипулятор не был дурным человеком, он никому не желал зла и никого не собирался пугать, он просто был очень, очень занят, по восемнадцать часов в сутки, без единого дня отдыха уже много лет.

– Мы живем в другую эпоху, – сказал он. – В Средние века жизнь была проще, и души – проще. Но сейчас время другое. Легендарные силы – это проблема. С ними крайне трудно работать. – И Маджарт откинулся в кресле, прикрыв глаза.

– А... – невпопад вякнул Лонси.

– Я не смог бы им управлять, – объяснил суперманипулятор. – Это, полагаю, под силу только магу.

– Но... вы, господин суперманипулятор...

– Я, – сказал тот снисходительно, как ребенку, – должностное лицо.

...Лонсирем Кеви, дипломированный маг с практикой в Ройсте, опустил взгляд и поплотней взялся за шершавый, влажный от пота повод. Лошадь помахивала хвостом, отгоняя слепней; вся ее шкура дергалась разом, будто была чем-то отдельным от нее. В начале пути это немного пугало, но теперь Лонси привык. «В конце концов, – подумал он, – в конце концов, ведь ничего не должно случиться... вообще ничего. Произведены расчеты... специалистами... я должен поступить в соответствии с указаниями. И тогда ничего не случится».

– Нет никаких духов, Неле, – сказал он со вздохом. – И Солнце – это звезда вроде тех, что видны ночью. Просто она очень близко. А горы появляются от того, что два громадных острова сталкиваются друг с другом, и камень образует складки...

– А куда мы тогда едем? – не без интереса спросила Неле. – Жачем будить духа, ешли его нет?

Маг устало хмыкнул, разглядывая вновь показавшийся лесок. Тропа стала шире, и горянка даже придержала лошадь, чтобы ехать рядом с Лонси и заглядывать ему в лицо.

– Это не дух, – сказал он. – Это человек, некогда ставший функциональной точкой-ретранслятором реликтового излучения недифференцированной первичной магии...

И прикусил язык.

«Блажной», – со всей определенностью выражали черты Юцинеле.

Неожиданно для себя Лонси обиделся.

– Это очень сложно объяснить, Неле, – сказал он покровительственно и строго. Вышло не очень внушительно, потому что у него ломило спину и чувствовал он себя не на высоте. – В особенности... кому-то вроде тебя.

– Почему?

– Потому что ты... необразованная.

– Это как? – искренне озадачилась горянка. – Это что жначит? Что-то магичешкое?

Лонси засмеялся, скрывая облегчение. Иногда с Неле бывало весело...

– Нет, – сказал он мягко. – Это значит, что ты многого не знаешь, мало что видела в жизни. Сложного объяснения ты не поймешь, а простое будет слишком длинным.

Неле шумно выдохнула, ссутулившись. Глянула на мага, который все пытался устроиться половчей: неуклюже вертелся в седле, мучая себя и лошадь.

– Ешли рышью, то тут уже ближко, – сказала горянка после долгого молчания. – Но ты рышью ехать не умеешь. Поэтому говори длинно. Потому что я уже говорила.

Лонси покосился на нее и отвернулся.

«Ну почему? – в который раз мысленно спросил он. – Почему я? Почему не кто угодно другой... почему мне все время так не везет?»

Почему он, Лонси, все время попадает в какие-то немыслимо абсурдные ситуации? Вот, к примеру, едет верхом по местам пустынным и диким, весь в царапинах от колючек, со стертым задом и больной спиной, и рассказывает щербатой дикарке, которая читать-то толком не умеет, про священное писание арсеитов и чуть ли не про теорию Большого Взрыва... То есть кто-нибудь другой, какой-нибудь авантюрист от науки, наверно, получил бы при этом большое удовольствие. Лонсирем Кеви не был авантюристом. И никто из его предков не был авантюристом. Но отчего-то ни один лихой сорвиголова не оказался в нужный момент в нужном месте, чтобы его заменить...