Наверное, стоило ее растормошить, каким-нибудь дурацким разговором заставить расслабиться. Но так непривычно было ехать с молчащей, не пытающейся забраться ко мне в штаны и не болтающей по телефону девушкой, что не хотелось пугать это чудо.

Вместо разговоров я косился порой в ее сторону. Кожей иногда ощущал на себе пытливый взгляд. И не мог избавиться от глуповатой улыбки на губах.

Варя раскрыла рот, только когда мы въехали в ее двор.

– Можете здесь остановить. Дальше слишком узкая дорога.

– Протиснемся. Когда-то именно в таких дворах я и учился водить машину.

Двор действительно был похож. Даже детская площадка с железными качелями и натертой до блеска горкой. Как в прошлое вернулся.

– Вы не всегда были… – бодро начала Варя и, не договорив, прикрыла рот рукой.

– Богатым? – догадался я.

– Простите. Иногда я слишком любопытна.

В машине было темно, и фонари у подъездов горели слабо. Нереально было рассмотреть, какого сейчас цвета щеки девчонки. Вроде ерунда. А казалось важным.

– Странная вы девушка. Готовы были бороться за мечту моих детей. А из-за мелочи извиняетесь.

– Они хорошие. – Варя до побелевших костяшек сжала ремешок сумочки. – А из-за моей идеи с бабушкой у вас сплошные проблемы.

– Идея была хорошей. Исполнитель подкачал. Слишком поторопился с поиском.

– Не думала, что вы наймете кого-то в доме престарелых. У меня даже фантазии не хватило бы представить подобное. – Варя тихо прыснула.

И я заметил, как в темноте блеснули глаза.

– К сожалению, настоящих бабушек и дедушек у моих детей нет.

Так и хотелось добавить: «Как и нормальной матери», но не стал пугать девчонку. Такая чистенькая, молодая, она, небось, и не представляла, как оно бывает во взрослой жизни. Не мне было разбивать розовые очки.

– Ваши мама и папа…

– Мне было семь. Автомобильная авария.

– Извините… – По пересохшим пухлым губам быстро скользнул розовый язычок. – А родители их мамы?

– Ее родители тоже умерли. Отец раньше. Мать позже.

– Может быть, у нее остались какие-то другие родственники или, например, мачеха?

В упрямстве девчонка немного походила на самих детей и нашу фиктивную бабку.

– Мачеха была. Но Наташа говорила, что они не близки.

Я остановил машину у нужного подъезда и отстегнул свой ремень.

– С мачехой не близки?..

Словно я признался в чем-то страшном, нижняя губа Вари дрогнула, и сама она вся осунулась. Как замерзла.

Удержаться и не обнять это растроганное чудо оказалось адски сложно. Руки сами тянулись к тонкой фигурке рядом. Кончики пальцев аж покалывало от желания коснуться. Проверить: настоящая или плод буйной фантазии.

Взялась же такая на мою голову! Укротительница маленьких монстров с глазами ангела и губами…

Почти не соображая, я качнулся вправо. Будто примагниченный, остановился в паре сантиметров от лица Вари. Ничего не мешало закончить – поцеловать. Желания было хоть отбавляй! Но неожиданная обида и слезы на ее глазах охладили не хуже ледяного душа.

– Завтра не опаздывайте, – проклиная свою внезапную хрипоту, скомандовал я. – С Аделаидой попрощаемся утром. – Отстегнул на Варе ремень. – Потом они полностью ваши. А у меня дела.

Варя

Я так и не смогла рассказать маме о Нате.

Подбирая слова, полночи прокрутилась в кровати без сна. Пытаясь найти хоть какое-нибудь оправдание сводной сестре, раз за разом прокручивала в голове последний разговор с Арбениным. Потом отключилась. Уставшая. Без идей. И без мыслей.

А ночью вместо счастливого озарения приснился Арбенин. Как и на чердаке, он прижимал меня к своему горячему твердому телу. Что-то говорил. Чуть хрипловато, на ухо. И целовал.