Сколько таких распороло,
Которым дышалось здесь тесно?
И я также тащу свой непризнанный крест
На плечах, но в какую церковь?
И не пустят, сколько бы ты ни стучал,
Ведь внутри недостаточно места.
А за пазухой тихо так ждет и томится
Трехглавый голодный Цербер.
Без конца тебя жрет, не подавился,
И бумага объедки стерпит.
Ты мне, братик, однажды сказал:
«Раз отдал не туда, может, хватит?».
Я здесь все до конца так и не расписал,
И себя распластал, но не хватит.
Посмотри вокруг и раскрой глаза.
Мне много терять или мало?
И как ехать, скажи, если по тормозам
Сердце жмет, пока не отказало.
Сумрачным снегом
Замри.
Вместе с моим прилипающим взглядом.
Солнце выжжет нас белыми пятнами.
Отпечатками странной и жуткой зари.
Никого здесь нет рядом.
Я повязан и проклят безмолвною клятвою.
Не смотри.
Ощущай.
Если ты не боишься, прими этот ступор.
Раздели эту тяжкую глупую ношу.
И к участи этой не отпускай.
Нестабильная сеть из артерий вздутых.
Все плохое всегда здесь погубит хорошее.
Стопорящийся клапан – мой билет в Рай.
Просто усни.
И прикроет все сумрачным снегом.
Что так больно знаком и походит на щелочь.
Отвернись от него и наверх не смотри.
Этот мир нас своим растворит реагентом.
И в сугробах застрянет скорая помощь.
Нас с тобою накроет и растворит изнутри.
До нас не доедут.
Но я, замерзая,
Все еще буду таким.
Пускай уже поздно,
Буду выцветшим взглядом куда-то смотреть.
Страшно, наверное, быть не согретым,
Когда жизнь от тебя как всегда ускользает.
Ничего никогда не увидеть сквозь дым.
Но позволь этим звездам
Хотя бы с тобою тлеть.
Старое
Знакомое старое место,
Но только чужие лица.
Спасибо хотя бы за это,
Хоть что-то должно измениться.
И правда, так будет легче.
Оправданно не привыкать.
Искать здесь уже больше нечего,
И нечего отпускать.
И нечему больше вспомниться.
Спасибо, что больше не держит.
Вернемся на задней скорости,
К тому, что тебя зарежет.
Вернемся, но не останемся.
Не лапай сквозь мысли голову.
Ты смертью своею ластишься,
Но спасибо за что-то новое.
Отсыпь в запас тонну времени,
Которое здесь истратят.
Отплати и верни мне премией.
Только тебе не заплатят.
Все так же, как было прежде.
Где началось, пусть закончится.
Я мечтаю уйти к побережьям,
И мне возвращаться не хочется.
Отпечатки
Позволь смыть с себя отпечатки
Всех этих мертвых душ.
При жизни мертвы изначально,
Но оркестр сыграет туш.
И тянут все глубже цепко.
Устрой непристойный пир,
Поставив на шее метку,
Бритвою кровь пустив.
Губами прильнут и не пустят,
Вгрызаясь до жадных всхлипов,
До самого костного хруста,
Царапая грузом спину.
Позволь смыть с себя отпечатки.
Они все давно мертвы.
И ты с ними мертв изначально.
Но это всего лишь сны.
Карантин
На моих щеках заживают шрамы.
Аккуратно подрисуй мне один из них,
Чтобы не остыл от инфекций в ране.
Чтобы написал странный новый стих.
Дай нам повод жить, и мы будем рады.
Дай нам шанс простить и прости себя.
Я смотрел на мир за стеклом экрана,
И нашел лишь пыль на чужих полях.
На чужих полях в их чужих тетрадях
Мы пустой расчет, что сотрется сразу.
Мы как мягкий грифель, и нас не хватит.
Тушью потечем и все смажем грязно.
Обнажи мне душу в этом карантине,
Я заклеил свои губы синей изолентой.
Я зашил свой рот, захлебнувшись в тине,
И нутро стало чистилищем пустых моментов.
Подсознание сыграет свой изящный эндшпиль,
И все слито почему-то, как бы ни старался.
Ноги тонут в тазике с бетоном, скрежет.
Этот скрежет изнутри – я внутри порвался.
Хочешь красоту увидеть в самом мерзком?
Я пытался в кислоте здесь увидеть воду.
Я бы научился, но разбился с треском,
Собираясь по частям, спотыкаясь сходу.
Смой это все
Смой это все…
Смой это все со мной.
Я не боялся идти в неизвестность.