Воспитанница Людмила Яблонская пишет:
«Дорогая тетя Катенька, я Вас буду помнить, как родную мать. И также Василий Мартынович мне, как родной. Я буду Вам писать, не дожидаясь Вашего ответа, потому что Вам, может, не будет времени отвечать… Если поедете в Витебск, то надеюсь, что не потеряем связь».
Письмо датировано 27 июля 1944 г.
Писали письма-благодарности не только воспитанники, но и их родные: кто с фронта, кто с уже освобожденной земли.
Рукович Людмила – воспитанница:
«8.01.44 г. Здравствуйте, дорогая тетя Катя и дорогой Василий Мартынович. Шлю Вам из Смоленска горячий комсомольский привет. Доехали мы благополучно, но с большими трудностями. От Смоленска осталось одно название. Все как есть сожжено, пепел развеян ветром и все занесено снегом. Город больше похож на поле, на котором стоят скелеты каменных домов с высоко поднятыми трубами. Ночью страшно ходить.
С 10 января иду в школу. Половина книг уже есть… Когда уедете к себе на родину, то напишите свой адрес. Целую вас обоих крепко-крепко-крепко и благодарю за все…»
Такие же теплые письма получали супруги от Марии Карповой, уехавшей учиться в железнодорожное училище в Мичуринск, от дяди Нины и Толи Пышкиных. Москвичка Е. Челышева просит директора еще хотя бы год позаботиться о своих младших сестрах Ире и Наде Татаржицких, так как она сама является студенткой и еле сводит концы с концами. Таких писем много получали директор и ее заместитель.
В Витебске живет Надежда Фёдоровна Лагуткина. В 1941 г. ей было двенадцать лет. Путешествовать ей пришлось много: Волковыск, Белосток, Зароново, Новики. В селе Зароново она пробыла всего несколько дней, но и сегодня помнит, что здание детдома стояло на берегу большого озера. Ди ректор (вероятно, Михаил Левин) довез их до Новиков и ушел на фронт. В г. Чашники Витебской области живет Екатерина Харина (фамилия девичья). Она также воспитывалась у Екатерины Григорьевны. Установлены фамилии еще нескольких воспитанников детского дома: Полина Григорьевна Шерман – живет в Новополоцке, Ольга Владимировна Куприянова – в Санкт-Петербурге. Поиск других воспитанников продолжается[64].
Сквозь огонь и смерть: детский дом поселка Коханово толочинского района
Инсаров П. Ю. – воспитанник детского дома, работал учителем Подберезской восьмилетней школы:
– Когда оккупанты подходили к поселку Коханово, мы все вещи погрузили на подводы, а сами пешком направились на станцию. Там уже стоял эшелон, в котором находились дети из других детских домов. Нас повезли в сторону Орши. Перед Оршей эшелон стали бомбить. Много детей погибло, часть, в том числе и я, были ранены. Некоторые вернулись назад, в Коханово. А мы через определенное время, когда подали второй паровоз, поехали дальше. В Орше к нам присоединились воспитанники Лепельского и других детских домов. Путь лежал на Смоленск. Между Витебском и Смоленском поезд остановили люди в красноармейской форме, внезапно начавшие в нас стрелять (это был вражеский десант). Машинист не растерялся и сразу же тронул эшелон. Мы были спасены. В дороге к нам присоединялось все большее количество детей, поэтому делились на группы. С кохановскими воспитанниками ехала техничка, у которой была детдомовская печать. Это нас спасало: на станциях по бумаге, заверенной печатью, нам сразу же, без задержки, выдавали хлеб, другие продукты. Благодаря такой предусмотрительности простой женщины мы в дороге не голодали.
Сначала прибыли в г. Вольск Саратовской области, потом в Качалино Сталинградской области. Начали жить в бывшем доме отдыха. Было нам там хорошо, подружились с воспитанниками детских домов Украины. Но не задержались надолго и здесь. По Волге нас повезли в Астрахань, оттуда на нефтеналивной барже поплыли по Каспийскому морю в г. Гурьев. Фашистские самолеты часто совершали налеты. Самым страшным был первый из них. Мы, беззащитные, стояли на палубе, прижавшись друг к другу, и ждали своей судьбы. Самолеты пролетали так низко, что мы боялись их больше пуль, казалось, машина раздавит нас своей массой.