Я полюбил эти руки еще прежде, чем узнал по-настоящему ту, которой они принадлежали. Много позже, когда искра разума разгорелась в моем сознании, я сумел сопоставить давние прикосновения, уносившие меня из царства мрака в мир света, и женщину, которая всегда была так ласкова со мной, что я не мог до конца поверить, будто она не моя родная мать. Это казалось ошибкой, невыносимо глупым недоразумением. Порой я не выдерживал гнета жесткой правды и ударялся в слезы даже посреди игры. Особенно часто это случалось в те годы, когда Даниэль уже нашел мое самое больное место, но еще не осознал, насколько опасно в него тыкать.

Впрочем, после того случая в саду он больше никогда не рисковал напоминать мне, что Элея не моя мать…

Лиан шевельнулся и что-то вздохнул сквозь сон. Я всегда дивился тому, как крепко он умеет спать. Бесценная способность, которую сам я давно утратил.

Мы были в пути уже почти неделю. И кони наши не знали усталости, отмахивая своими копытами долгие расстояния от Золотой Гавани до Восточного удела. Чем дальше мы удалялись от дома, тем сильнее сжималось мое сердце, терзаемое разлукой. Не первой и не последней.

Конечно, я мог бы остаться в Золотой. Не таким важным был этот поход, и Лиан прекрасно управился бы без меня. К тому же отец ясно высказался против, да и Айна не обрадовалась. Но за нее я не тревожился: во дворце, рядом с двумя лучшими колдунами, она оставалась в полной безопасности. Отцу же я напомнил, как несколько лет назад он сам ратовал за скорейшие поиски некоего одаренного юного мага. А вот отпускать Лиана одного мне не хотелось до зубовного скрежета, хотя путешествие обещало быть коротким, спокойным и не сулящим никаких опасностей.

И все же… и все же.

Тогда, зимой, я мысленно дал слово богам, что больше никогда не позволю его проклятью одержать верх. А оно все еще висело над ним. Над всеми нами. Я ощущал его кожей и кончиками волос. Ощущал во сне и наяву. Знал наверняка – стоит дать ему лишь крохотный шанс… Часто, глядя на смеющегося Лиана, на его искреннюю белозубую улыбку, сверкающие глаза, я видел совсем другое. То, что никогда не желал бы узреть воплощенным в явь. Но он как будто не понимал, не осознавал всей серьезности происходящего. Он стал таким легкомысленным, каким не был никогда до нашего путешествия по степи, до встречи с Шуной. Я уже с трудом мог вспомнить того мрачного темного человека, каким нашел его в старом доме у Таронских гор. Тогда он казался старше, много старше своих лет, а теперь я знал, что рядом со мной едет по широкому тракту беспечный мальчишка, который словно и не помнит о том, что всегда стоит на краю.

В отличие от него, я не забывал об этом ни на мгновение.

Когда Патрик сказал, что в Восточном уделе его соглядатаи нашли девочку, наделенную Силой, Лиан сразу вызвался поехать туда, отыскать ее и привезти в Золотую. Девочка была сиротой, жила с больным братом-близнецом, и потому казалось, что она охотно согласится поменять глухую деревню на жизнь в столице под защитой короля. Это и правда было путешествие, не таящее подвоха, но Лиан еще не закончил говорить свою фразу о готовности пуститься в путь, а я уже видел, как наши кони бок о бок вздымают подсвеченную солнцем пыль на дороге.

В овраге, неподалеку от нашей стоянки, тихо бормотал свою мерную песенку ручей. Я взял котелок и спустился к нему. Вода была холодна и так вкусна, как это возможно только вдали от больших городов. Напившись, я умылся, набрал полный котелок и хотел уже вернуться назад, но вместо того, сел на влажную от росы траву и заслушался чистыми звуками утра, засмотрелся на мир вокруг. Здесь, в лесу, он весь переливался радужным сиянием. Прекрасный, совершенный без отпечатка людей на его гранях. В детстве мне приходилось прищуриваться, чтобы увидеть этот чарующий свет, но с годами я стал ощущать его почти всегда. Если хотел.