В лесу было холодно, корка мороза покрывала землю, голые деревья соседствовали с одетыми в зеленую хвою елками и соснами. Веселина шла, временами поскальзываясь. Крючковатые ветки цепляли ее тулуп и косы, выглядывающие из-под платка. Тишина пугала, вызывая чувство тревоги и беспокойства. Она еще никогда не заходила так глубоко в лес.

– Запомни, Веселина, что бы ни случилось – не ходи в лес, ежели нет под твоими ногами протоптанной тропинки, – с детства учила Милослава. – Лес – опасное место, обиталище всей нечистой силы, как доброй, так и злой. Ежели чего не так сделаешь – назад уже не вернешься.

С каждым шагом эти слова звучали в голове Веселины все настойчивее. Деревья становились выше и росли слишком плотно, стало темно. Совсем рядом послышался хруст ветки, затем – крик совы. Аука шел, насвистывая веселую мелодию и забавно размахивая руками и ногами. При взгляде на него, все страхи тут же таяли, а губы растягивала ласковая улыбка – он, как маленькое солнышко, освещал пространство вокруг светом и спокойствием. Опасность заключалась в переменчивости поведения лесной нечисти. Предсказать конец такой прогулки было невозможно: по поверьям, настроение лесных обитателей менялось моментально, если им что-то не нравилось.

Следуя за Аукой, Веселина вспоминала все, что слышала о нем от матушки. Сведений оказалось не так уж много – он любил сбивать путников с тропинки, подшучивать над ними и пугать своими неожиданными криками: «Ау!» В народе о нем говорили как о проказнике, случаи столкновения с которым заканчивались благополучно, в отличие от встреч с хозяином леса.

– Я токмо тебя до расщелины проводить могу, дальше мне никак нельзя.

– Почему? Погоди, до какой расщелины?

– Увидишь, как дотопаем. А потому, что мне туда дороги нет. Мне и здесь хорошо, поближе к людям… В лесу за расщелиной все другое… Там ошибок не терпят.

При этих словах Аука остановился. Дрожь пробежала по маленькому тельцу, лицо скривилось. Веселину внезапно сковал неописуемый животный ужас, она не могла заставить себя сделать шаг или пошевелиться, даже просто моргнуть. Каким-то чутьем она поняла, что ее ужас имеет не естественное происхождение – он, как и веселость, передавался от Ауки.

Преодолев остаток пути в молчании, они вышли на опушку, залитую солнечным светом. В самом центре протекал весело журчащий ручеек, по берегам которого перемежались цветы – подснежники, ландыши и одуванчики. За ручейком виднелся огромный камень, размером сравнимый с двумя широкими трехэтажными теремами, поставленными друг на друга. Посреди камня зияла щель, сужающаяся кверху.

– Как это? Цветы? Зимой?

Аука лишь мельком взглянул на желто-белый ковер цветов, раскинувшийся с обоих берегов. Его взгляд привлекал камень. На лбу Веселины выступили капельки пота, ноги налились свинцом. Она с усилием старалась сконцентрировать все свое внимание только на цветах, чтобы не запаниковать и не убежать обратно в лес.

– Где мы? – спросила она.

– Это – междумирье. Я дале не пойду.

– Что это за место?

– Сказано же тебе – междумирье это.

– Поясни понятнее…

– Ох-ох, ну и молодые пошли… Ничегошеньки не знают. Междумирье – место между мирами. Эта полянка служит для сего. Один – мир людей, а другой – опасный мир нечисти и зла, если говорить по-вашему.

– Зачем ты привел меня сюда?

– Ты ж сама справлялась, чего с матушкой твоей случилось. Вот и привел. Она туда частенько захаживала… Чего по ту сторону было – не ведаю, токмо вышла она оттуда уже того… Ежели охота разузнать, так топай в щель.

Веселина посмотрела на расщелину, приковывающую взгляд и вместе с тем – пугающую. Была только одна возможность узнать, говорит ли Аука правду или дурит ее – перейти ручеек и войти туда.