Я согласилась и направилась к выходу, останавливаясь, лишь чтобы поприветствовать знакомых. Многие Потомки, как и сама Гобнет, явно догадывались, куда я пошла. О неожиданном возвращении Роунат наверняка уже знала вся крепость.

Холодный вечерний воздух щипал меня за пальцы, но после душного зала его прикосновения оказались приятны. Я побежала по тропинке к высокой круглой башне в дальней части крепости.

Томас работал в маленькой библиотеке на самом верху башни в сто футов высотой. Добраться до нее можно было лишь по длинной навесной лестнице на последнем этаже. Путь наверх крайне утомлял, но в такой предосторожности был толк – по крайней мере, несколько сотен лет назад, когда фоморы еще не умерли и желали навсегда уничтожить нас и присвоить наши знания. Теперь, когда последний враг исчез с лица земли, мы могли бы перенести книги и свитки обратно в крепость, но Томас отказался. На самом деле ему просто нравилось жить на самом верху башни, вдали от остальных Потомков. Библиотека стала его убежищем.

Я преодолела последнюю ступеньку и выбралась на каменный пол, под тени деревянных полок. В комнате невыносимо пахло пылью. Ворон Томаса, Шенна, нахохлившись, сидел на одной из полок. К счастью, он дремал, прикрыв желтые глаза-бусины.

– Почему ты опоздала?

Я поднялась на ноги и расправила платье, стараясь не обращать внимания на то, как сжались мои внутренности. Томас, сидевший за письменным столом неподалеку от люка, окинул меня усталым взглядом.

– Я ждал тебя еще два дня назад. А когда ты наконец явилась, то привезла с собой Роунат, которая не получала разрешения покинуть монастырь.

– Я успела на собрание, – ответила я, стараясь сохранять спокойствие. – Разве этого недостаточно?

Томас резко захлопнул книгу:

– Сейчас не время для остроумия. Ты ма… была матерью моего единственного ребенка. И сама прекрасно знаешь, что небезразлична мне. Когда ты опоздала, я волновался.

Он ни разу не говорил со мной об Ифе с тех пор, как она умерла в прошлом году, и я поморщилась, внезапно услышав ее имя. Мне вдруг стало стыдно за столь дерзкие слова, и я ответила Томасу уже не так резко:

– Я знаю, что небезразлична тебе. Ты мне тоже. Прости. Дальняя дорога меня утомила.

Устало глядя в ответ, Томас слабо улыбнулся и прижал указательный палец к переносице.

– Ты слишком долго читал при свечах. – Подойдя к письменному столу, я зажгла еще две свечи, чтобы разогнать тьму. – Пора отдохнуть. Гобнет говорит, что ты слишком много работаешь.

– Это так.

Томас нежно коснулся моей руки, словно говоря: «Я все прощаю». Я присела на свободный стул, стоящий поблизости.

– Я опоздала, потому что искала Роунат.

Улыбка мгновенно исчезла с его лица.

– И как она? Твоя сестра редко мне писала.

Он справлялся о здоровье Роунат, а в голосе сквозило презрение, и причина неприязни заключалась не в количестве полученных писем.

– На монастырь напали. Когда я добралась до Ласка, воины уже перебили всех монахинь. Я чудом успела спасти сестру.

– Что? – побледнел Томас. – Где она?

– Спит в моих покоях.

Он кивнул и почесал густую щетину на шее. В его темно-зеленых глазах отражались свечи, и черты лица казались резче. Томас был столь же красив, что и раньше: словно ангелы, которых монахи изображали в священных книгах. Я отвела взгляд и уставилась на свои руки, но смотреть на них оказалось не легче. Ногти потрескались, на коже чернели сажа и грязь. Я поспешно натянула рукава платья до самых кончиков пальцев.

– Знает ли Роунат, кто именно напал на монастырь? – спросил Томас.

– Сестра утверждает, что дублинские викинги. Набег возглавлял Ситрик Шелкобородый, сводный брат короля Глуниарна.