– Что он говорит? – спросил Красноклык.

– Не знаю, – ответила Острозубка, – надо подойти поближе.

– Не думаю, что это хорошая идея, – сказала Ушка, – хотя дело твоё.

Острозубка сошла с мостика и подошла к барсуку, который завалился на спину и заверещал.

– Не надо! Не надо! Не надо больше! Мне больно! Мне очень больно!

– Вам помочь? – спросила мышка и осторожно тронула его за лапу.

Барсук громко взвизгнул, вскочил на ноги и убежал по направлению к мёртвым деревьям, опрокинув своё ведро.

– Странный он какой-то, – задумчиво сказала Острозубка, разглядывая червей, ползущих обратно к воде, – зачем ему эти черви?

– Съесть, – ответила Ушка, облокотившись на перила моста.

– Их можно есть?

– Наверное. Для чего он ещё мог их собирать?

Острозубка аккуратно поставила ведро и вернулась к ребятам.

– А я его здесь раньше не видела.

– А это, скорее всего, один из этих, как там их, – сказал Красноклык, – перевоспитавшихся.

– А ты откуда знаешь? – спросила мышка.

– Просто подумал.

– Наверное, ты прав, – согласилась Острозубка.

Навстречу по тропинке шёл полицейский. Высокий, мощный крыс был одет в чёрную форму, на поясе висел усмиритель, а кокарда на его фуражке имела форму крысиной морды.

– Кто кричал? – надменно спросил он, когда школьники подошли ближе.

– Господин, – склонив голову, ответил Красноклык, – там какой-то барсук червей ловил, а как нас увидел, завопил и убежал.

– Барсук? – переспросил полицейский.

– Да, господин.

– Я выясню. Вы из школы?

Он говорил медленно и вальяжно, всем своим видом демонстрируя превосходство и силу. Ребята стояли перед ним, склонив головы, и даже Ушка выглядела напуганной.

– Да, господин.

Полицейский достал блокнот и ручку.

– Назовите ваши имена. Я выясню, что это за барсук и, возможно, вызову вас для дачи показаний.

Назвав свои имена, они поклонились полицейскому, и пошли дальше, а тот, насвистывая, направился в сторону ручья.

Вскоре впереди показались дома – длинные, двухэтажные бараки из строительного мусора с маленькими окнами. У каждого дома стоял одноэтажный туалет с двумя кабинками, и раз в неделю приезжала машина с насосом, чтобы выкачать накопившиеся отходы. По стенам туалетов ползали огромные жирные тараканы. Они шевелили длинными усами и совершенно не боялись жителей, хотя некоторые из обитателей домов этих тараканов ловили и ели.

– Я, как поем, зайду, – сказала Ушке Острозубка.

– Хорошо, – ответила зайчиха.

– А вы гулять пойдёте? – обратилась Острозубка к Чешуйке и Красноклыку.

Красноклык оскалился и ответил:

– Да я хоть сейчас!

Чешуйка повертел глазами и кивнул.

– Да мы все знаем, Красноклык, что ты хоть сейчас готов пойти гулять, но нельзя, – сказала Острозубка, – нельзя вызывать подозрений, понимаешь?

– Конечно, понимаю, – слегка обидевшись, ответил лис, – я же не совсем дурачок!

– Ладно, расходимся, – сказала мышка, – я сначала зайду к Ушке, а потом мы вместе зайдём за вами.

– Хорошо, – подмигнув, сказал Красноклык, – пошли!

Он толкнул Чешуйку в плечо, и они пошли к своему дому.

Ушка ничего не сказала – она просто подняла вверх правую лапу, и медленно побрела в свой барак.

Острозубка вздохнула, посмотрела вслед друзьям и пошла к дому.

Открыв фанерную дверь, покрытую разводами чёрной плесени, мышка поднялась на второй этаж и оказалась в длинном коридоре, вдоль которого располагались жилые комнаты. В каждом конце коридора находилась общая кухня, где круглыми сутками работал небольшой телевизор с единственным каналом.

Острозубка зашла в свою комнатку, настолько маленькую, что она больше подошла бы под кладовку, где обычно хранят мётлы, швабры, вёдра и ненужные вещи. Около самого входа стояла узкая кровать, напротив крошечный столик, за которым Острозубка делала уроки, а единственное окно было наполовину закрыто плёнкой.