– По-моему, они просто устали, – ласково сказала Тавни. – А если сейчас придет Сказочник, и вовсе никогда в жизни не уснут.

– Твоя правда, юная леди, – согласился Кеслан. Сговорчивость и рассудительность Тавни на фоне сварливости Гроулиса пленяли его старое сентиментальное сердце. – Пожалуй, я отнесу их к дочери и быстренько к вам вернусь.

Он сгреб детей в охапку и, пыхтя, понес их в детскую. Выждав, пока шаги и переругивания затихнут на лестнице, Тавни схватила кувшин с соком и опустила в него воронье перо.

– Ты что творишь? – зашипел Гроулис, схватился за защитные обереги у себя на шее и забормотал какую-то защитную мантру.

– Для вкуса.

– Тавни, ты в своем уме? Ты решила отравить Кеслана, здесь, прямо в его доме?

Вместо ответа она сделала большой глоток и с вызовом посмотрела на Гроулиса, засовывая мокрое перо в маленькую сумочку у себя на поясе. Никаких новых ощущений она не испытала – лишь решимость, неожиданный прилив решимости узнать наконец правду, которую от нее так старательно прикрывали.

– Что бы там ни было, я тебе не позволю… – Он потянулся было за кувшином уродливой неуклюжей лапой.

В тот же миг Кеслан вернулся в гостиную и сразу же попросил у Тавни кувшин с соком.

– Утомили старика, – сказал он, утирая сок с усов. Гроулис остекленело смотрел на него, ожидая, когда градоправитель рухнет замертво или позеленеет – но тот, кажется, чувствовал себя превосходно. – Да где же Сказочник? Час уже поздний…

– Господин Градоправитель, – перебила его Тавни, чувствуя какой-то удивительный прилив уверенности и нахальства, – скажите, все же, что случилось в тот день, когда прибыл Гриф?

Кеслан Дуор пристально, но без подозрения или злости посмотрел на нее. Мысль танцевала у него на языке, но он не решался высказать все, что накипело у него на душе.

– Послушай, Тавни. Я слишком давно здесь слежу за тем, чтобы мои подопечные не болтали лишней чепухи. Твой отец зашел за все рамки приличий, оскорбив нашего нового гостя, себя и всех нас… – Он помолчал, обдумывая что-то, а затем вспылил, словно не выдержал: – А вообще, какой он тебе к черту отец? Знаете, зачем я вас сюда позвал вместе с ним? Вы молодые люди, у которых вся жизнь впереди. А этот отец, как вы его называете, уже однажды крупно напортачил, но жизнь его ничему не научила.

Гроулис под столом больно наступил Тавни на ногу, но ее было уже не остановить.

– Мы ничего этого не знаем.

– Да кто б вам рассказал! Знаете, как это было? – Кеслан разволновался и вспотел. Речь его стала быстрой и сбивчивой, но он уже не мог остановиться. – Он прибыл на остров с вами вскоре после того, как Римрила свергла его сестра Ареата, мрачнее тучи. Он тогда был как побитый пес – потерял все, что у него было. Единственного сына, команду и всех приспешников убили – он был уверен, что это было сделано по приказу короля, которого он безумно уважал и любил, служил ему верой и правдой… Он сделал роковую ошибку. Однажды, еще до вас, он встретил своего старого сообщника, и вместе они придумали план мести: украсть детей Римрила, чтобы заставить его сознаться в своем предательстве и начать все исправлять. Сообщник украл детей, но во время всего этого один ребенок погиб, пока он тащил его к Стормаре. Стормара от этой новости пришел в ярость и вышвырнул своего друга за борт. Затем он велел своей команде сбросить с корабля сундук, в котором ему принесли второго наследника. С наследником внутри, собственно.

– Зачем?! – ужаснулся Гроулис.

– Наверное, до него дошло, что с ним сделают, если узнают, что он наделал. Или что все равно ему не удастся подобраться к королю. Или он просто испугался, но был в таком бешенстве и расстройстве разума, что ничего умнее не придумал.