Обеденный стол героическими усилиями монобровой уборщицы освободился от ига мусора и грязной посуды, так что теперь за ним с удобством разместился весь коллектив. Немножечко толкались локтями конечно, но это больше от нервов – боялись, что борща всем не хватит.

– Я чужих-то не щедро кормила, добавки не наливала, так что голодными не останетесь, – успокоила коллег Валентина Петровна.

Она выдала всем по порции, дождалась, пока есть начнут, а потом ка-ак бабахнула:

– Я все узнала! Тот Саня, который ваш бывший, затеял такой же проект. Открыл офис в доме напротив, и спонсора к себе переманил, и разработчиков, и даже эйчара – чтобы вам новых сотрудников сложнее искать было. Вы, кстати, сколько им платили?

Ваня-Гена ответил.

– Это в рублях? – уточнила Мордасова.

– Это в общем. В рублях – по трудовому договору, плюс на криптокошельки в ю эс дэ тэ… – Ваня-Гена забубнил абракадабру.

– В гырмырпырах, короче, – понятливо кивнула Валентина Петровна. – Ну, чтоб ты знал: у Сани они побольше получают. И кофе пьют всегда горячий, потому как хозяйка «Корзинки», – чтоб вы тоже знали, – как раз Санина подружка, Вероника ее зовут. Я думаю, кофейню в нашем доме она временно закрыла по просьбе любимого – чтобы вам тут хуже было. У них беда: они за вами не успевают. Отсюда, собственно, и все проблемы.

– Интернет, электричество, потоп? – быстро сообразил Иваныч и стукнул кулаком по коленке. – Ах, паразиты! Конкуренты проклятые! Затормозить нас хотели, а то и вовсе вывести из игры!

– Но кто предупрежден – тот вооружен! – назидательно изрекла Валентина Петровна, воздев поварешку, как маршальский жезл. – Все, я свое дело сделала. Посуду сами помоете, кастрюлю мне вернете. Товарищ Генеральный, я сегодня пораньше уйду, не возражаете? Я же нынче за троих – и уборщица, и повариха, и следователь… Надо отдохнуть от непрофильной деятельности.

Иваныч явился под вечер. Мордасова ждала его, хоть они и не договаривались. Принарядилась, прическу сделала – не такую, как у Фрекен Бок.

– А нам с тобой премию дали, – сказал гость с порога, помахав белым конвертом. – Мне в гырмырпырах, а тебе вот, держи.

Валентина Петровна не чинясь взяла конверт – заслужила, – заглянула в него и кивнула: достойная оценка!

Иваныч тем временем вытянул из одного кармана плоскую полулитровку коньяка, из другого – большую шоколадку «Аленка», поморгав вопросительно и смущенно.

– Трудно сумочку какую-нибудь завести? В карманах, в твои-то годы, – белочкой цокнула Валентина Петровна, но посторонилась, пропуская гостя в прихожую.

– А что наши годы? Они нас не портят, – рассудил Иваныч, сбрасывая кроссовки и ловко заталкивая ноги в поданные хозяйкой тапочки. – Мы держим марку. Мы же эти… Осколки древней цивилизации!

– Великие и Могучие Атланты, – подсказала Валентина Петровна и захихикала, как девчонка.

За окном румяное солнце выкатилось из черной тучи и прилипло к небесной сини – как видно, надолго. Прекрасный летний вечер!

– Я лечу, Кира-а-а! Смотри – я ле-чу-у-у!

Она боялась даже дышать, чтобы неосторожным дуновением воздуха не подтолкнуть его, стоявшего на обшитых деревом перилах балкона седьмого этажа. Все ее тело парализовал ужас, животный страх смерти – не своей смерти – его. «Не надо, Стасик… ну, пожалуйста, не надо!» – билось в голове, но вслух она не могла этого произнести.

На улице бушевало лето, в тихом ухоженном дворике цвели цветы, бережно высаженные местными старушками в разукрашенные автомобильные покрышки, листва дичек под балконами чуть пожухла от зноя, а давно отцветшая сирень уже не выглядела такой нарядной и праздничной.