Наконец, и они уселись, развязали один из рюкзаков, начали доставать снедь. Как знакома мне эта картина! У моих прежних хозяев тоже начиналось примерно также – пара огурцов, кусок сала, бутылка… А затем – бурное веселье, переходящее в затяжной скандал с дракой и прочими неприятностями. Ничего у людей не меняется, десять тысяч бочек рома!!!

Хомяк просматривал распечатанные накануне документы – сведения из разных источников, которые он накопал в своём Интернете. Затем достал телефон, но раздумал звонить – было ещё довольно рано. Убрал обратно, задумался о чём-то.

Кот уже осмелел, освоился. Головой вертит туда-сюда. Всё ему интересно. А ну, марррш палубу дррраить!!! А Пёс вытянул лапы, спрятался за чьим-то чемоданом. Спит. Тоже мне, моряк! Может, и мне вздремнуть? Шторм пока не предвидится, враг атаковать не собирается. Скукота!

Тут моё внимание привлекла пожилая тётя с двумя корзинками. То, что находилось в первой корзинке, прикрытое пёстрой косынкой, на бомбу не было похоже, а во второй сидела Кошка. Молоденькая, чёрно-белая, насквозь городская особа. Вывезли, по-видимому, знакомить с сельской жизнью.

Кошка как увидела нашего Тима, так и замерла. Сжалась, превратилась в статую, не спускающую настороженных глаз с собаки. Хомяк уже успокоил старушку, объяснил ей, что Тимка кошек не обижает. Он вообще никого не обидит, увалень. А попробуй Кошку успокой! Так и сидит, готовая выпрыгнуть из корзинки и умчаться куда подальше. Что ж, придётся успокоить её мне.

– Эй, крррасотка! – во весь голос крикнул я. – Не бойся нашего барбоса! Опасайся вон того, серого и мордастого, который в велосипедной корзинке сидит!

Кошка услышала, улыбнулась смущённо. Мурик тоже услышал, так зыркнул на меня, словно из мушкета пальнул! Ой, умора!!!

И так весело мне стало, так легко и приятно, что я запел. Не так, чтобы очень уж красиво, мы, попугаи, не певчие птицы, вроде разных канареек, но зато громко и с чувством. Начал петь песни, которые запомнил из разных теле- и радиопередач, и те, что слышал от моих прежних хозяев. Сначала исполнил известную пиратскую песню про пятнадцать моряков в компании с бутылкой рома, брошенных на одинокий остров отыскивать сундук с сокровищами. Как только я закончил словами: «Йо-хо-хо! И бутылка рома!», пассажиры устроили мне овацию, особенно два припозднившихся пассажира. Оказывается, моё пение оторвало скучающий народ кого от карт, кого от завтрака, кого от разгадывания кроссворда, а кого от пустой болтовни.

– Ай да птица! – кричали одни.

– Ай да крикун! – кричали другие, ничего не смыслящие в вокале.

Кое-кто даже заткнул уши. «А что будешь делать, когда заговорят носовые каронады?» – мысленно подумал я про этих несчастных, и завёл новую песню:

– Давай ещё, попугаюшка! – смеялись любители музыки.

– Заткните ему глотку! – негодовали необразованные лапотники.

– Граждане, бесплатный концерт! – смеялся кто-то рядом. Я перелетел поближе к публике, устроился на чьём-то мешке и затянул трогательную пиратскую песню, в надежде, что кто-то задумается о нелёгком пиратском труде.

Но никто не задумался. Одни смеялись, другие затыкали уши. А что касается тех двоих пассажиров, то один из них даже попытался пуститься в пляс: топнул ногой по палубе, взмахнул руками и сбил чьи-то заботливо уложенные на двух чемоданах вещи.