– В точности. Я потому и подошел к вам. Услышал ваш разговор на тему, которая с недавних пор меня волнует…

– И что стало с вашим приятелем? – нетерпеливо поторопил его Максимов, напяливая еще не просохшую жилетку, дабы придать себе более-менее презентабельный вид.

– Он посмеялся, порвал записку и выбросил ее в первую попавшуюся урну. И в ту же минуту в него врезался ехавший на полной скорости фиакр. Поднялась суматоха, кучер оправдывался тем, что его ослепил луч фонаря на углу… Гюстава свезли в больницу, где он скончался, не приходя в сознание.

– Прискорбная история, – посочувствовал Алекс. – Но это всего лишь совпадение, не находите?

Мсье Гаше не склонен был спорить.

– Согласен. Я не мистик, посещаю кружок материалистов… Но вот что странно. Мы с двумя оставшимися компаньонами отправили нашего несчастного товарища в Перпиньян, где вдова занялась организацией похорон, а сами продолжили путь, поскольку это путешествие было предпринято не только с целью развлечения – мы намеревались договориться с владельцами прибрежных виноградников о поставках сырья для нашей фабрики. И в Марселе я вдруг получаю точно такую же записку…

– От кого? – живо поинтересовалась Анита.

– Не знаю. Нашел в гостиничном номере, на тумбочке возле своей кровати. Портье и горничные клялись, что никто посторонний в комнату не заходил.

– И что вы сделали?

– То же, что и вы: оставил записку до поры при себе. – Мсье Гаше извлек из кармашка для часов плотно сжатый бумажный треугольник. – Хотите сравнить?

Анита убедилась, что записка, попавшая в руки их нового знакомого, идентична той, которую они выловили из моря.

– Один в один, – констатировал Максимов. – Видно, кто-то всерьез занялся одурачиванием населения. Не пойму только, какая от этого выгода?

– В том-то и дело! Человек прилагает усилия, несет определенные расходы – и что он получает? Меня как коммерсанта занимает этот вопрос, но объяснения я так и не придумал.

– А если все куда серьезнее и дело не в выгоде? – предположила Анита.

Максимов снисходительно усмехнулся.

– Нелли! Не думаешь же ты, что бред какого-то сумасшедшего в состоянии повлиять на судьбу? Это антинаучно…

Едва он договорил, как со скалы, располагавшейся метрах в ста и вдававшейся в море, донесся громкий хлопок, сопровождаемый треском, как при электрическом разряде. Все трое одновременно вскинули головы и посмотрели туда. На плоской площадке, венчавшей скалу, виднелось нечто необыкновенное, похожее на уродливое существо, стоявшее на растопыренных негнущихся ногах и свесившее вниз черные обмякшие крылья. Разглядеть его в деталях мешала не слишком удобная позиция – смотреть приходилось снизу вверх, а сбоку светило заходящее солнце, из-за чего каменные уступы отбрасывали длинные причудливые тени.

– Что это? – встревожилась Анита.

– О, не беспокойтесь! – улыбнулся наконец мсье Гаше, продемонстрировав полоску безупречно белых зубов. – Это еще один мой спутник – Эмиль. Он страстный фотограф, вечно таскает с собой аппарат и делает снимки везде, где бывает.

Максимов, сощурившись, смотрел на скалу.

– Но я его не вижу! Там только тренога с фотокамерой…

– Да? – Мсье Гаше помахал рукой и зычно выкрикнул: – Эмиль! Ты где?

Загорланили вспугнутые чайки, но Эмиль не отзывался. Анита заволновалась:

– Пойдемте посмотрим, все ли с ним в порядке. Кажется, вон там подняться проще всего…

С северной стороны скала была во многих местах выщерблена, и по этим природным ступенькам они без труда взобрались на верхнюю плоскую грань. Отсюда открывался великолепный вид как на деревню, так и на морскую гладь, на которой сверкали яркие блики. Истинный фотохудожник без сомнения радовался, отыскав столь удачную точку для съемки. Но где он сам? На краю скалы, ближе к морю, стоял треножник с громоздким ящиком, а то, что Анита приняла за крылья, оказалось непрозрачным покрывалом, которое фотографы набрасывают на голову, готовясь к экспонированию. Теперь оно висело на аппарате и покачивалось от ветра.