– Значит, план-то у нас какой? – спросил Степан, чувствуя, что просто так сидеть они не имеют права. Они должны действовать!..

– Ты Ксенией займись и её пребыванием на теплоходе. И девчушку свою понаблюдай. Расспроси, только осторожненько. Может, и не замешана она, только получается, что замешана.

– Она не может быть замешана, Володя.

– Понятное дело. А я с Натальей разберусь и с этими двумя гавриками, с Владиславом и вторым, с неясной фамилией. И вот ещё что, это мы с тобой тоже учитывать должны: с теплохода, по сведениям полиции, никто не сходил. Следовательно, драгоценности, хоть и поддельные, пока на борту.

– И что из этого?

– Да ведь преступник или преступники не знают, что они поддельные-то!.. Мало ли что из-за них натворить могут.

Степану такая мысль не приходила в голову.

– Так что ты по сторонам поглядывай, – заключил Владимир Иванович, – не только на девчушку глаза пяль!

– Да я не пялю!..

Они разошлись в разные стороны, Степан долго копался в Интернете, читал, думал, сопоставлял. Владимир Иванович был неизвестно где, и чем занимался – тоже неизвестно.

Ближе в обеду, когда теплоход собрался отходить, они опять встретились на верхней палубе, и тут выяснилось, что ни Таши, ни Натальи, ни Веллингтона Герцога Первого на борту нету.

Пропали.

– Так они гулять ушли, – сообщила Степану Лена. – Ещё когда!.. Просили позвонить, когда отход объявят. Я звонила Наталье Павловне на мобильный, не отвечает никто. Я эсэмэску написала, но тоже ответа нет.

Наталья Павловна сказала, что они немного погуляют – уж очень красивый город Ярославль, – и вполне успеют к отходу теплохода. Лена позвонит, когда объявят отправление.

Таша согласилась гулять. Она была в прекрасном настроении.

Пусть та, прежняя, какой она была когда-то, вернулась совсем ненадолго – просто одним глазком заглянула в нынешнюю Ташину жизнь, – но всё же встреча с ней была радостной, как возвращение в юность. Таше казалось, что её юность закончилась в один день, она даже знала дату.

Она точно знала, что до такого-то дня такого-то месяца и года она была юной девушкой, а на следующий день стала взрослой тёткой. В той её лёгкой, девичьей жизни всё было совсем не так, как в нынешней, и очень хотелось снова пожить той, хоть немного.

– Девочки, – басом сказала Розалия Карловна, провожая их на берег, – только не вздумайте опоздать к обеду! Вы же не хотите лишить меня аппетита и последних сил! Кроме того, сегодня на обед обещали заливную стерлядь, мы просто обязаны её попробовать!.. И вот я буду не я, если не выпью перед обедом холодной водки!

– Мы попробуем, – голосом из той, прежней, жизни сказала Таша. – И выпьем водки. Правда, Наталья Павловна?

Для прогулки по городу Наталья нарядилась в короткие льняные брючки, маечку с открытыми плечами и белые кроссовки. Через плечо крохотная сумочка, на руках собачка.

Таша немного огорчилась, увидев Наталью на палубе. У неё не было таких нарядов – да и быть не могло! – она осталась в платье с маками.

– Куда это вы собрались? – спросила Ксения.

Она загорала в шезлонге и открыла глаза, когда Наталья осторожно, стараясь не задеть, переступила через её шпильки.

– Погуляем немного, – сказала Таша.

– Без кавалеров?

– Кавалеры наши заняты, – объяснила Наталья Павловна. – А ваши что же?

– Мои? – удивилась Ксения и подняла на лоб очки. – Все мои кавалеры в Москве.

Она смотрела на них обеих, не отводя глаз, всё лицо у неё играло – брови, губы, – и всё выражало презрение. Неизвестно, как у неё это получалось, но получалось отлично и очень понятно: Ксения презирает двух этих куриц.

Таша бы ушла поскорее, но Наталья Павловна почему-то решила вступить в беседу.