– Когда у вас поезд, Иван-царевич? – закусив белым наливом, спросил Долгополов.

– Поеду на шестичасовом, – ответил тот. – Вот вернусь домой, и как жить дальше? Не представляю. Как обычную географию преподавать, когда прямо под тобой Кощеево царство? У вас есть ответы?

– Есть, – кивнул бодрый старик.

– И какие же?

– Музей! – с видом провидца потряс кривым указательным пальцем Антон Антонович. – Какой музей теперь у вас будет! Да ваш Сорочий хутор на весь мир прославится. И разбогатеет, кстати. К вам москвичи фильмы приедут снимать. Сказки! И фильмы ужасов. Если вы их пустите, конечно. Уж поверьте мне, молодой человек! – Он немного поутих. – Только бы там свалки из человеческих костей на обнаружили. А то конфуз выйдет. Следователи понаедут, уголовные дела откроют. Опечатают царство нелюдя. – Хозяин дома прихватил бутылку с наливкой и вновь потянулся разливать ее по рюмкам. – Я правду говорю, Андрей Петрович? Скажите нам, как капитан убойного отдела в отставке, просветите скромных дилетантов. Опечатают ваши коллеги в таком случае наше Кощеево царство?..

У нас и было-то всего часа два, наверное.

У нас было часа два и очень плохое настроение – из рук вон. Так бывает, когда все поперек, все не ладится, в какую-то больницу надо ехать – господи, как мне надоели больницы! – везти родственников и ждать, чем дело кончится, – господи, как это ужасно, ждать в больнице! И жаловаться не на кого и некому, ничего особенного не происходит, просто время пришло. Никто не молодеет и не здоровеет, а все стареют и болеют, всем нужна помощь, поддержка, в больницу поехать, в командировку проводить, вещи собрать, потом еще подумать о чем-то возвышенном, например о летнем спортивном лагере для Тимофея.

В общем, времени «на отдых на природе» у нас было мало, почти совсем не было.

Муж мой приехал с работы в середине дня и сказал тусклым голосом, что послезавтра, в воскресенье, он опять должен улететь – это ненадолго, может, дня на четыре, а может, на неделю, а в общем, как пойдет. Очень хорошо, сказала я, скатертью дорога. Кажется, сумка твоя так и стоит неразобранная. Мы вытащим оттуда ватные штаны, ибо в тот раз ты летал за полярный круг, и всунем плавки, ибо в этот раз планируется южное направление.

– Подожди ты острить, – сказал он по-прежнему тускло. – Я сегодня больше на работу не поеду. Давай куда-нибудь съездим… по старой памяти.

– По старой памяти – это, значит, куда? – не поняла я.

Оказалось, что в лес. Ну как раньше ездили, когда дети были маленькие, деревья, соответственно, большие, березы белые, машина была «Нива», и мы страшно ее любили, потому что наша «Нива» лезла через любую лужу и любую размолотую трактором грязь, и только двигатель ее бодро и радостно урчал. Нашей «Ниве» нравилось возить нас в лес!..

Ругая Женьку, которого скрутил приступ сентиментальности – такое бывает крайне редко, – я нашла какие-то брезентовые штаны – с трудом нашла, между прочим! – косынку голубого цвета, клетчатую рубаху и какую-то торбочку. Зачем ездят в лес? В лес ездят, чтобы собирать ягоды и грибы на лесной поляне. До грибов дело не дошло, рано еще, выходит, едем за ягодами.

…И мы поехали!

Мы поехали «как раньше» – деревнями и узкими дорожками, чтобы не угодить в пятничные толпы страждущих вырваться из каменных джунглей.

Мы проехали Тимонино, Коренево, Собакино, поворот на проселок и съезд в лес в Никитском, это мы помнили со времен «когда деревья были большие», а дети маленькие и нас везла «Нива». Ничего вокруг не узнать, конечно. Дачные кооперативы «Ромашки», кафе «У Клавы» и хинкальные «Вкус № 1».