Быстро она может. Чужое.

Персональный кошмар Мити Филина не был таким уж и кошмаром. Он все шел по бесконечному коридору и никак не мог попасть в нужное место. Вокруг все весело бежали и прибегали куда надо. Только он все никак не мог дойти туда, ко всем. Место было где-то рядом, но, кажется, Филин каждый раз сворачивал не в ту сторону.

Сегодня целью Мити был класс, и он в него попал. Но не был уверен, что это не кошмар.

Иванцов что-то высматривал в окне. Наверное, жалел, что не взял с собой набор маньяка. Хотя… Филин вспомнил одноразовые перчатки. Может, и взял.

Волкова пыталась что-то растянуть на экране своего мобильного. В любой другой день Мите было бы интересно, что там такое, что его надо так внимательно изучать. Но не сегодня. Аня Волкова показывала какую-то фотографию Лене Филипповой. Целой, невредимой и не похищенной.

Митя сделал еще несколько шагов, поравнялся с Леной, очень хотелось ткнуть пальцем – убедиться, что настоящая. А радости не было. Было стыдно, что он не счастлив. Так неправильно.

– Филин… Ты, вообще, ненормальный, – странно, но в голосе Филипповой не было обиды. Немного удивления и даже какого-то восхищения.

– С гитарой все хорошо?

Филиппова почему-то потерла пальцы левой руки и только после этого ответила:

– У меня хороший кофр.

Кофр стоял рядышком. Солидный.

Потом Митя сделал глупое. Развернулся и выбежал из класса. Бежал он еще долго. От школы домой было под уклон. Бежать было легко. Настолько, что Митя даже прикинул, а вдруг он прирожденный бегун на длинные дистанции. Филин уже представил, как оббегает на последнем круге спортсмена из Кении. По широкой дуге. Уже почти добравшись до Пяти домов, Митя сообразил, что не может определиться, кто должен болеть за него, – Аня Волкова или Лена Филиппова. Потом, наконец, вспомнил, что Филиппову никто не похищал.

– Лен, сыграй. Пожалуйста!

Чего Волковой не стоило делать, так это трогать чехол. Филипповой сыграть хотелось. Чтобы не учителю, а… Как бы публике. Но непонятно что. Того, что она хотела и могла, классу хватило бы минуты на три. Какие три – и до минуты не дотянули бы. И… вот, пока не сыграла, есть вероятность, что она – ух! А потом будет другое.

– Не сегодня.

Кажется, Аня Волкова обиделась. Уговаривать не стала. Когда-нибудь Лена Филиппова сыграет. Наверное.

Прозвенело. Седьмой «А» рассосался, Филиппова осталась одна. Пустой класс. Все слышится иначе. Лена потянулась за кофром. Расстегнула чехол. Тронула струны. Странно – не спустились вообще. Взяла аккорд. Не по правилам, еле зажимая струны, еще один. Даже не перебор – пощипывание. Будто у нее со струнами сговор: она только намекает, дальше они все сами. Так она еще не играла – больше слушала. Не пыталась вспомнить, что дальше, просто не знала, но, наверное, дело в пустом классе. Никто не спросит и не поставит оценку. Лена играла не для кого-то, не для придуманного зала. Просто играла. Ни один слушатель не получает того кайфа, который всегда и гарантированно с тем, кто играет.

– Филиппова?

Пальцы зажали не ту струну – чудо пропало.

– Иванцов, чего тебе?

– Что ты исполняла? Это так…

– У меня хорошая техника и звукоизвлечение. Учитель так говорит.

– Звукоизвлечение? Хорошее слово. Не уверен, что понимаю его значение. Но мелодия. Никогда не слышал. А кажется, что всегда знал. Что-то новое?

– Абсолютно.

Теперь Лена Филиппова точно знала, чего ей не хватало. Она двигалась почти правильно. Ей нужен был пустой класс. Желательно пустая школа. Возможно, город. И все получится. Она чуть было не допустила ошибку.

– Прости, мне тут одну штуку надо сделать.