После обеда, я позвонил Филимоненко в участок. Трубку поднял он сам.

– Приветствую Иван Васильевич! Как дела? Как здоровье? Как мама? Это такой восточный колорит, когда тебе звонят и пол часа спрашивают про твое здоровье, всех родственников, и знакомых, и только после этого переходят к делу. Кстати, ты сидишь? – я сделал паузу.

– Сижу, а что?

– Ну, ничего такого, кроме того, что на меня сегодня было совершено два покушения.

– Чтооооооо?

– Вот те крест Иван! Не вру, челюсть даю, я расхохотался в трубку. – Чего это ты так возбудился?

– Слушай, я в шоке! Слушай, сиди дома, я сейчас приеду, всё расскажешь.

– Ну давай, я тебя жду, только не опаздывай, у меня есть ещё дела в поселке, – и ты мне поможешь их выполнить подумал я, но вслух ничего не сказал.

Филимоненко приехал через пол часа на служебной машине. Натужно ревущий пробитым глушителем УАЗик я услышал аж за три квартала. Хорошо, что едет не на засаду или задержание, а то бы весь город знал, что «Марио едет грабить банк».

Он ввалился в кухню фыркая, как запыхавшаяся лошадь и с ходу рухнул на стул.

– Тётушка Аграма, наливай Ивану Васильевичу бадью чая, ему предстоит долго слушать и сопереживать, – расхохотался я, хотя, на душе у меня честно скажем кошки скребли. Что-то мне не давало покоя.

Я рассказал всё Ивану, «забыв» упомянуть про оружие, которое подобрал на поле боя. Лучше ему об этом не знать, милиционер он и есть милиционер, начнёт убеждать в опасности висящего на стене ружья. Я и сам уверен в том, что оно рано или поздно выстрелит, но… спокойнее мне с ним. Пусть пока будет. А вот про майора узнал много интересного. Оказывается, наш интересант очень часто бывает в небольшой кафешке у реки, которую держат два кооператора из приезжих. Были слухи, что эти два брата азербайджанца работают под крышей майора, но так и не подтвердилось ничего. Майор бывал там часто и практически всегда встречался там со своими агентами. Кому надо, тот об этом знал. А вот насчёт крышевания – никто ничего не знал. Проговорили мы практически до вечера.

Наконец, Иван заторопился домой, но взял с меня слово, что буду сидеть дома, хотя-бы до утра, хотя, какая разница, ведь два покушения на меня были совершены днем.