Он ногами скомкал душевую шторку, запихнув ее под ванну.

Войдя на кухню, Андрей сразу же направился к холодильнику и ногой открыл сначала нижнее, морозильное отделение, а затем и верхнюю дверцу. Свет внутри холодильника не включился; все полки в обоих отделениях оказались пусты. Лишь в нижнем дверном отсеке одиноко лежал – скорее всего, давно просроченный – кетчуп чили в мягкой упаковке.

– Ну, с голоду не умрем, – солгал себе Андрей.

Он лбом захлопнул верхнюю дверцу холодильника, оставив в ней небольшую вмятину. Затем ногой закрыл морозильный отсек.

Андрей снова вышел в прихожую. Он постоял какое-то время, неотрывно глядя на телефонный аппарат, будто вспоминая, что это за штука и зачем она нужна.

На дисплее в виде цифр «23:18» мигали электронные часы.

Андрей склонился к аппарату, снял зубами трубку и бросил ее на тумбу. Дисплей ожил и показал сенсорные цифровые клавиши.

В трубке послышался продолжительный гудок.

– Ну, хоть что-то в этом доме еще живое.

Андрей пару секунд вспоминал номер, затем начал набирать его, носом нажимая на шесть сенсорных кнопок. Каждое прикосновение к дисплею сопровождалось коротким сухим звуком. Андрей нажал на клавишу «Вызов».

В трубке послышались позывные гудки.

Андрей склонился почти вплотную к тумбе, прислонил ухо к трубке.

Щелчок – абонент ответил на звонок.

– Это я, – констатировал женский скрипучий голос.

– Алло, здрасьте. Галина Егоровна? Это Андрей. Извините, что так поздно.

– Какой еще Андрей?

– Зять ваш, Андрей Лавров.

Пауза.

Андрей тревожно ожидал ответа.

Дышал глубоко и часто, хоть пытался не выказывать волнения.

– Чего тебе надо? – Теща была явно не рада звонку.

Андрей решил солгать ей. Он знал, что ее старый дисковый и почти «раритетный» в плохом смысле этого слова телефонный аппарат не может определять номера входящих звонков.

– Лена у вас? – спросил Андрей. – Домой звонил, трубку никто не берет. Номер ее сотового телефона не помню.

– Нет, не у меня, – скрипнула теща.

– Знаете, где она?

– Понятия не имею. Она свободная женщина, может быть где угодно. Я ее в кармане не держу. Чего тебе от нее надо? Передачка небось какая-нибудь потребовалась?

Пауза.

Андрей придумал оригинальный план.

– Да, небольшая передачка нужна. Деньги. Немного, тысяч тридцать.

– Где она их возьмет? У тебя все счета заморожены. Наличных ты не оставил. Леночке пришлось самой на работу устроиться, чтобы концы с концами сводить…

– В цветочном горшке, – перебил тещу Андрей, – в зале на подоконнике стоит, за занавеской. В нем заначка в целлофановом пакете. Там тысяч двести. Передайте ей.

Андрей взял трубку зубами.

– Вот ты жук, а! Она тебя ждет не дождется, а ты от нее деньги прячешь. Все вы мужики – жлобы проклятые…

Андрей положил трубку на аппарат.

Скрипучий тещин голос оборвался на полуслове.

– Старая кошелка, – буркнул Андрей, ударив тумбу ногой.

Он вошел в темную спальню, повалился на кровать и уставился в потолок. Из края глаза выскользнула скупая слеза. Он мог позволить пустить ее, когда его никто не видел. В присутствии других людей он всегда предпочитал не выказывать слабость. Он задышал тяжело и тревожно, вдруг начав подозревать, что совершил страшную ошибку, которую уже никак не исправить. «Ты больше никогда не вернешь рукам способность двигаться и ощущать ими предметы», – говорил ему тюремный врач, но Андрей – тупой баран, осел, придурок – его не послушал.

Да, все обстоятельства – слова Ирины о каком-то выборе или решении Лены, выключенный пустой холодильник, пыльный диван и завядший цветок в горшке – говорили…

Нет, они кричали, что Андрей совершил самую ужасную в своей жизни ошибку.