– Ага-а-а-а! – закричал он и набросился на меня с щекоткой и громкими чмоками в шею одновременно. Я взвизгнула, подпрыгнула и залила мыльной водой джинсы и блузку.

– Ну, Олег! – я стряхнула капли в раковину. – Просила же так не делать! У меня сердце часа два колотится после таких шуточек. И джинсы теперь в стирку.

– Надо переодеваться, когда домой приходишь, – назидательно сказал он. – Заодно меня бы поцеловала. А то прокралась тайком, как воришка за моей картошкой.

– Мог бы снимать наушники, когда знаешь, что я приду.

– Ну, не нуди, – поморщился Олег и обнял меня со спины, противно прижав мокрую одежду к телу. Я попыталась отстраниться, но он вжался еще сильнее и запустил руку под блузку. – Люблю, когда ты сразу лифчик снимаешь…

– Оле-е-е-ег… – проныла я, но он уже протянул руку и завернул кран.

– Потом домоешь. Я тебя хочу, – он развернул меня и накрыл губами губы.

– Олег, я только пришла, устала ужасно, – попыталась выскользнуть из его рук, но он уже оставлял короткие горячие дорожки из поцелуев на шее. – Олег! Мы же договаривались!

– Ну да, я знаю, – вздохнул он и наконец отстранился. – Я должен ждать, пока ты сама захочешь. Но я вчера ждал, ждал и не дождался!

Я еле поймала себя за язык. Если сказать, что «значит, не захотела», он обидится на весь вечер, будет потом ходить надутый и рано пойдет спать.

– Дай, я схожу переоденусь, ладно? – примирительно сказала я.

С Олегом мы жили вместе уже два года. Похоже было, что он и есть самый подходящий для меня человек. Хорошо зарабатывает, любит меня, и хочет – иногда даже чаще, чем я его. Но подруги мои жалуются на то, что их сорокалетние мужья в постели уже давно не айс, так что я с такими проблемами смотрюсь странновато.

Про женитьбу мы никогда не говорили, но в наше время это не так важно. Главное – мы вместе и любим друг друга. О чем тут думать вообще?

Неужели я хотела бы как Маринка – замуж за того, кого едва знаю? Нет, Олег отличный. Умный, заботливый, и я к нему уже привыкла.

Я переоделась в домашнее и пошла посмотреть, как там Олег.

Он сидел мрачный, со сжатыми губами и играл в тетрис. Медитативно щелкал клавишами, регулярно ронял фигурки не в тему и сжимал губы еще сильнее.

Я напряглась. В тетрис он играет, когда «собирается с мыслями» перед долгим разговором с вытаскиванием всех наших проблем, выполаскиванием и вывешиванием их на веревочку. Это развлечение часа на четыре – в результате я не высыпаюсь, с утра мигрень, рабочий день к черту.

Ему хорошо – он дома работает, отоспался днем и готов ко второму раунду. А мне лучше загладить свою вину сейчас.

Подошла, положила ладони ему на плечи, нагнулась и поцеловала, но он не отозвался, только дернул щекой.

Я вздохнула, обошла стул с другой стороны, плюхнулась ему на колени, взяла его руку и положила себе на грудь. Это сработало – он тут же ее стиснул и на следующий поцелуй уже ответил: прижал к себе, раздвинул языком губы… Но потом подозрительно посмотрел на меня:

– Ты же не хотела?

– А теперь хочу, – вздохнула я.

– Точно хочешь? – прищурился он.

Я потянулась к его ширинке, чтобы доказать. Но ему хватило и этого жеста.

От стола до кровати – два метра и один долгий глубокий поцелуй. И еще один – наполненный обещаниями, планами и желанием – уже на кровати.

Олег потянулся к изголовью, где лежали презервативы.

– Давай ты сверху? – предложил он.

– Я устала…

Но он закатил глаза, и я быстро кивнула:

– Давай!

Немного поморщилась, насаживаясь на него – внутри было еще сухо. Уперлась коленями в матрас и начала аккуратно двигаться, пытаясь поймать ритм, от которого не слишком уставала бы.