– Ну, архиепископ-то, он тоже! Да и, батька-то, не приживалом был каким-нибудь взят, а старшим дворовым.

– Да, чего уж там, – махнул рукой Тимофей. – Дело-то давнее. Но вот, оказалось, что у батьки-то, какие-то дела были с купцами аглицкими, что из Архангельска в Москву товары везли. И, вроде бы, давал он им деньги, что бы сукно ему в лавку привезли. А англичанин тот, кому батька деньги отдал, то ли заболел, то ли, помер. Сукно он нам не привез, а деньги, стало быть, пропали…

– Может, еще по одной? – предложила зарозовевшая Людмила, ласково поглядывая на мужиков.

– А что, баба, а дело говорит, – крякнул обрадовавшийся Шпилькин, непонимающий – при чем тут Демид Акундинов да аглицкое сукно?

Выпив, Тимофей продолжил рассказ:

– Так вот, передал мне человек один, из гостиной сотни, что у англичанина-то сын остался. Раньше-то совсем малой был. А вырос, да записи отцовы посмотрел и, хочет он со мной рассчитаться. Либо – сукном, либо – ефимками.

– Ишь ты, – поразилась Людка, – как в быличке какой….

– Ну, при чем тут быличка-то? – рассудительно заметил муж. – Просто, в Англии-то народ честный живет, а не то, что наши, воры. Наши-то купчины, за отцовы-то долги, хрен с редькой, рассчитались бы…

– Ну, не скажи, – возмутилась супруга. – Помню, как тятенька мой, за потраву, что его отец помещику Алексееву нанес, пять годов платил.

– Ну, так то помещику. Попробовал бы не платить, так и сам и дети его холопами бы стали! – засмеялся Василий.

– Чего это, холопами? – завелась слегка пьяненькая Людка. – Мы, всю жизнь, посадскими были. У батьки-то моего, своя катавальня была. Да в наших валенках вся Вологда ходила!

Тимофей, терпеливо выждав, пока супруги не закончат спор, вернулся к повествованию:

– Стало быть, англичанин, не сегодня-завтра на Москве будет, да ко мне придет. И, хочу я его попросить, что бы он не долг мне вернул, а в дело взял. Долг-то мне, чего теперь? Я уж, думать-то про то забыл.

– А что, дельно! – одобрил Василий. – Очень даже дельно. Только, сколько сукна-то он батьке задолжал? А вдруг, для дела-то не хватит?

– Скорее всего, не хватит, – согласился Тимофей. – А сколь долг велик – так и не знаю. Хорошо, если рублей двадцать… А, коли рупь-два? У меня тут, такая мысля… Англичанину тому, что бы в Москве-то торговать, амбар какой, али, склад для товаров нужен. А зачем ему у кого-то чужого брать, если у меня и дом большой, да сараи имеются?

– Ну, Тимофей, ну, голова, – восхитился Василий, опять берясь за бутылку и собираясь налить гостю.

– Не, мне хватит, – твердо сказал Акундинов, прикрывая стакан ладошкой. – Вы мне, лучше, вот что скажите… – замялся он. – А не можете ли ожерелье на день-другой одолжить?

При этих словах супруги притихли. Тимоха Акундинов, конечно, лучший друг и земляк, но! Жемчужное ожерелье, доставшееся Шпилькину от дедов-прадедов, стоило больших денег…

– А зачем оно тебе? – удивленно спросила Людмила.

– Хочу, англичанину этому, пыль в глаза напустить, – улыбнулся Тимоха. – Пусть он, чудак заморский думает, что я – человек небедный, а, стало быть, за маленькие-то деньги с ним в долю не пойду. А так, посмотрит он на ожерелье, да подумает – вот, купец-то богатый! А после, глядишь и согласится, в долю-то меня взять. А там, – сделал Акундинов многозначительную паузу, – глядишь, и ваш сарай для дела пригодится…

– Да у меня ведь еще и повить пустая, – задумался Шпилькин, – сена-то там нет, скотину мы не держим. Почитай, еще один готовый склад!

– Ежели, что, так мы и летнюю избу можем освободить, – горячо поддержала Людмила.

– Ну, только это ведь еще все – вилами на воде писано! – слегка осадил Тимофей друзей. – Нужно еще этого иноземца-то уговорить…