Внутреннее пламя обволокло ладони, сгустилось на пальцах. Огненные нити потянулись к земле, просочились сквозь камень. Я прочувствовал каждый ярд до прорытого червём лаза, ощутил горячий воздух, наполнявший пустоты. Раскалённые ленты промчались по лабиринту тоннелей, оплели и сжали кривые колонны. Трещины поползли по опорам.

Зонтаноста пошатнулась, задняя лапа ушла под землю. Когти оцарапали стены лаза, на кончиках остались капли лавы. Дракон попыталась подняться; вторая лапа провалилась в дыру вслед за первой. С диким рёвом она расправила крылья.

– Содт! – заорал я. – Не дай ей взлететь!

Дьяволица откликнулась звонким стрекотом. Демоническая песнь зазвучала отовсюду, будто горы, небо и сам Фоэдо состояли из соллини, что единым фронтом ринулись на дракона. В самоубийственной атаке они облепили костяные крылья, повисли на сотканных магией перепонках. Но и этого было недостаточно. Даже у орды демонов не было шансов удержать старуху.

Зонтаноста оперлась на передние лапы, оттолкнулась. Демоны градом посыпались с древнего скелета.

– Содт! Во имя Ада, сделай что-нибудь, Содт! – заорал я.

Огненные ленты взвились в воздух, преследуя дракона. Мне не хватило совсем немного, чтобы дотянуться. Меньше, чем я пожертвовал Ксафану. Пламя поднялось по рукам, лизнуло шею и погасло. Сила моего огня иссякла.

– Я предупреждала тебя! – прогремел над кладбищем голос Зонтаносты.

Лиловый цветок распустился над моей головой. Я рванул за ближайшую глыбу. Жар драконьего дыхания опалил камень, горящие обломки разлетелись по округе.

Дракон захрипела, харкнула дымом и искрами. Фаланги пальцев посыпались с неба кучей бесполезных костей. Лава всё же попала на магический узел, выжгла нити, и теперь, утратив связь, скелет рассыпался на части.

Я с упоением смотрел, как старуха, кашляя огнём, взмыла над плато, как низвергнулся на землю костяной ливень. Клубы пара повалили из глазниц, окутав череп сизой вуалью. Хребет надломился, позвонки поочерёдно полетели на землю. Последний взмах хвоста стёр улыбку с моего лица. Шипастый наконечник взял крен и на бешеной скорости вонзился во врата. Треск разрушающегося портала волной пронёсся над полем боя. Туча пыли поднялась над плато.

Пепельная буря накрыла обе армии.

Планария. Акри-ту-Натоу

Глаза долго привыкали к темноте. Я лежала, отсчитывая секунды, страшась пошевелиться и услышать что-то кроме стука собственного сердца. Но время шло, холод кусал пальцы, шершавый камень прижимался к щеке, и ничего не менялось.

Рваный вдох отозвался тупой болью в груди. Я села, растёрла саднящую шею. Ледяная ладонь с легкостью пролезла за порванный воротник, нащупала тонкую полосу запёкшейся крови. Я провела рукой чуть выше, зашипела, случайно зацепив слипшиеся волосы. Резкая боль ножом вонзилась в затылок, мучительным поцелуем отпечаталась на губах. Похоже, меня избили, прежде чем бросить сюда умирать.

После нападения на лорда у церкви не было причин сохранять мне жизнь. Равно как не было причин для убийства. Старик обмолвился, что Дуану следовало рассказать мне о чём-то, но лорд не стал обременять себя подобными мелочами. Пусть рана в груди станет ему уроком и заодно прощальным подарком на пути в могилу. Нож вошёл глубоко; случится чудо, если он сумеет выжить.

Я осторожно ощупала пол. Сырая земля между стыками камней забилась под ногти. Пальцы упёрлись в металл, сжали толстые прутья решётки.

Подземелье Акри-ту-Натоу – вот уж не думала, что попаду в святая святых проклятого аббатства и стану главным гостем на празднике. Какими запретными ритуалами, помимо жертвоприношений, балуются в сих стенах? Прелюбодеяние, лжесвидетельство, чревоугодие? Сколько невинной крови пролилось на алтари? Сколько греховных молитв прозвучало в пустынных залах?