– Народ, а если этот Али… того? – спросил один из нас.

– Ты дурак? Чего того? Давай чай пить и спать.

Мы развесили мокрую одежду вокруг печки, поужинали угощениями и повалились на топчан. Сухой одежды у нас практически не осталось, спали в полусырых майках и спортивных костюмах. Но в комнате было тепло. А за окном моросил дождь, непрерывно барабаня по лужам.

Под утро дождь закончился. Сквозь утренний сон, я услышал голос Али. Он что-то грубо говорил женщине в другой комнате. Язык мне был не знаком. Я не понимал ни одного слова, хотя учил киргизский, и думал, что в горах он мне пригодится. Затем хозяин шумно прошел через общую комнату и вышел из дома. Во дворе было слышно, как он управлялся с лошадью. Животное фыркало, топталось на месте. Хозяин же несколько раз грозно прикрикнул. Никто не видел этого, но все понимали – Али седлает лошадь.

– Хьялхаааа!

С этим призывом всадник пришпорил животное и вновь раздались ритмичные глухие удары копыт о землю.

В комнату вошла хозяйка. Отворив створку печи, она разожгла потухшее пламя.

– Студенты, вставайте! Вам нужно на кашары идти. Хозяин скоро вернется.

Как нам не хотелось поспать еще, но скорое возвращение Али быстро всех разбудило.

– А хозяин у вас злой.

– Нееет, – заулыбалась хозяйка. – Он не злой. Он – строгий. Приказал вас накормить и показать где мост через реку.

Мы переглянулись – вот так злой чеченец Али!

– Нам сказали, что тут пешком вброд можно.

–Хорошо, что не пошли. В дождь река поднимается, вас бы в темноте на камни утащило. Сейчас только на мост – это не далеко, три километра вверх. За мостом два километра вправо в ущелье. И под горой кашары увидите.

Женщина налила всем чай. Угощения были теми же, только в этот раз еще лежали шарики соленого сыра Курт.

– Мы с Али тут оказались давно… – женщина запнулась, подбирая слова, – по распределению. Но Али мой и на войне был. Герой. Хотя, сперва его не брали. Потом вернулся, всю жизнь тут и работает в колхозе, поля охраняет.

– А зимой что делает? – поинтересовался Толик.

– Зимой на тракторе с дальних кашар сливки возит. Летом молоко можно отвези в колхоз, а зимой часто из-за снега не проедешь. Они там сепарируют, обрат телятам дают. Но его много, лишнее сливают. А сливки на тракторе уже вывозят.

– Как это сливают? Куда?

– Просто сливают… – хозяйка говорила это совершенно спокойно. – На землю. На стойбище, в горах уже целое молочное болото получилось. Там и летом сливают. Вывозить молоко нечем. А трактор только раз в неделю сливки собирает.

Для пожилой женщины сложившееся расточительство теперь уже казалось обычным делом. Нам же это было в диковинку. Как это, молочный продукт и просто выливать! При том, что в магазинах всегда дефицит молока.

Дальше чай мы пили молча. После, чуть суетясь, собрали вещи и поспешили на выход.

Уже на пороге, нас вновь остановила хозяйка:

– Вот, возьмите! Покушать в дороге, – она протянула завязанное узелком полотенце. – Там лепешки и курт. Вы любите курт? Кушайте. И идите. Аллах вам поможет.

Мы поблагодарили ее за ночлег и угощения. Она же махнула рукой в нужном нам направлении:

– Там мост. Идите по дороге, потом мимо реки. Траву на поле не топчите. Али ругаться будет.

И мы пошли. Примерно через километр заметили едущего нам навстречу всадника.

– Это Али. Надо его поблагодарить.

– Надо.

Поравнявшись со смотрителем полей, мы остановились, ожидая, что и он становится возле нас. Но тот лишь чуть пришпорил свою лошадь и рысцой проскакал мило. Мы остались смотреть ему вслед.

На последок Али взмахнул камчой, коротко хлестанул ею о бок лошади и уже галопом понесся прочь.