Бесшумно проложив путь до мастерской, я юркнула в предусмотрительно приоткрытую дверь и оказалась в гостиной. Обошла громадные кресла и дубовый стол, бесшумно обогнула горшок с разросшимся цветком и вошла в святая святых – лабораторию. Здесь стояла абсолютная темнота, но я видела все очень отчетливо: и пару книжных стеллажей, и рабочий стол, и шкаф с приготовленными эликсирами. Все это – лишь часть моей лаборатории, куда иногда могут зайти зерры.

  При мысли о том, что они думают, будто это – все, мне стало смешно.

Остановившись у одного из стеллажей, я пригнулась, отсчитала половицы и тронула ту, что была четвертой от него. Раз! – и та приоткрылась, демонстрируя крошечный темный проход. Опустившись животом на пол, я буквально в него вползла, немного спустилась вниз и оказалась на деревянной, ведущей вниз лестнице. Лестница привела в довольно большую комнату, но пространство в ней воровали стеллажи и сундуки, набитые разным содержимым, шкафы с ценными ингредиентами и древними фолиантами – вся моя коллекция, собранная за долгие столетия. Моя память.

В следующий момент мир изменился, и мебель приняла свои обычные размеры. Любовно проведя кончиками пальцев по корешкам книг и свисающим с потолка пучкам трав, я приблизилась к неприметной деревянной тумбочке. Отодвинула ее в сторону, снова присела, ощущая на голых коленях прикосновения шершавого дерева, и подняла очередную половицу.

Под ней оказался тайник, где лежала увесистая на вид книга в коричневом кожаном переплете. Она была явно старой, хотя сохранилась отлично. Я взяла книгу в руки, и замочки на оплетающих ее ремешках щелкнули, позволяя ее открыть.

На обложке витиеватым шрифтом значилось название – «Книга мудрости Ликой».

10. Глава 9

Проснувшись, я долго не могла понять не только, где нахожусь, но и кем являюсь. Посетивший меня сон оказался чертовски реальным, и несколько минут после пробуждения мне все еще казалось, что я нахожусь в скрытом от посторонних подполье.

Судя по робким, стыдливо проникающим сквозь окно солнечным лучам, стояло раннее утро. В саду заливались соловьи, с улицы доносился уже привычный солено-свежий запах, приправленный сладостью яблоневого цвета.

Присев на матраце, я поморщилась. За ночь умудрилась отлежать не только руку, но и хвост, который теперь противно ныл.

Накинув сарафан и обувшись, я протопала к колодцу и набрала воды. Умываясь, непрестанно фыркала и клацала зубами, в очередной раз убеждаясь в том, что деревенская романтика мне чужда. Ледяная вода впивалась в кожу тысячами мелких иголок, но зато взбодрила и прогнала остатки сна.

Жутко хотелось выпить кофе, но пришлось доедать несчастную половину оставшейся лепешки всухомятку. Затем, сетуя на отсутствие зеркала, я расчесала волосы, испытывая жгучее желание укоротить их хотя бы наполовину и, справившись с этой задачей, задумалась. Можно было остаться дома, дожидаясь, пока ко мне притащиться Лафотьер, а можно самой пойти к зеррам – не только экспертизы ради, но и чтобы подать заявление о покушении.

Остановившись на втором варианте, я уже вознамерилась выйти из мастерской, когда мой взгляд упал на дверь, ведущую в соседнюю комнату. В мыслях тут же всплыл образ из сна, который был до того ярким, что я могла с точностью описать, где стояла мебель, какого цвета был лежащий на полу ковер и… под какой половицей скрывался вход в подвал.

Немного помедлив, почему-то испытывая необъяснимое волнение, я вошла во вторую комнату. И снова возникло ощущение, что я нахожусь во сне. Перед глазами вспышками пронеслись кадры заставленной лаборатории, ночи за окном и скрипа отодвигаемой половицы.