На слове «хозяин» я прямо-таки заскрежетала зубами. Да скорее себе хвост отгрызу, чем назову кого-нибудь хозяином, особенно Лафотьера!

Заметив мою реакцию, Федька вздрогнул и на всякий случай отодвинулся на самый краешек матраца. А я, чтобы не сломать зубы, вцепилась ими в мягкую лепешку, которую прожевывала с остервенелой злостью. Сыр, как это обычно со мной бывало, немного успокоил и вернул благостное расположение духа.

Ничего-ничего, мы еще посмотрим, кто на чьих нервах играть будет!

Федя пробыл у меня весь свой обеденный перерыв. Его компания была искренне мне приятна, и хотелось верить, что это взаимно. Мы пили вкусный травяной чай, ели лепешки и болтали ни о чем. Ничего полезного Федя больше рассказать не смог, но зато я расспросила его о Морегорье, местных жителях и их нравах. Со слов парнишки народ здесь жил простой, за последнее время в городке ничего интересного не происходило. Самое крупное преступление последнего года – ограбление местного ювелирного магазина. Тишь да гладь… до вчерашнего дня. Пока не появилась я.

– А как же эти происшествия на погосте? – отхлебнув чай, задала еще один уточняющий вопрос. – Разве раньше ничего такого не случалось?

– Случалось, – кивнул Федя. – У нас тут всегда находились желающие нервишки пощекотать. Подростки в основном.

Последнюю фразу он произнес с такой снисходительностью и пренебрежением, что я невольно фыркнула. Сам-то небось школу только недавно закончил!

 – Ведьмы опять же на кладбищах всегда рыскают, – добавил Федька. – Кто по регистрационному талону, кто нелегально – но таких мало, мы их быстро отлавливаем. Только вот такого сильного магического фона, как вчера и сегодня после них никогда не оставалось. Это уже на простое баловство не похоже…

Заговорившись, Федя забыл и про великую-ужасную меня, и про время. А когда вспомнил и бросил взгляд на наручные часы, подскочил как ужаленный и, воскликнув, что опаздывает, заторопился уходить. Я проводила его до калитки, пожелала удачного окончания рабочего дня и подумала, что часики мне тоже не помешало бы прикупить. А то ориентироваться приходится как в допотопные времена – по солнцу.

Вернувшись в мастерскую, я еще немного посидела за чашечкой любезно оставленного мне чая. Смотрела в распахнутое окно, слегка щурилась от проникающего через него солнца и нежилась в теплых лучах. Так и хотелось негромко мурлыкать. Все-таки многие кошачьи привычки были со мной всегда: любовь к теплу и солнцу, нелюбовь воды и бесконечное обожание всего молочного. Хотелось надеяться, что жажда ловить мышей у меня не появится… а если появится, то исключительно с намерением от них избавиться, а не чтобы слопать.

Старший зерр зашел ко мне, когда солнечные лучи стали приятно рассеянными, и на окружающий мир легли вечерние краски. Воздух был чистым и звонким, ветер, казалось, спускался с самых гор, принося с собой запах свежести и умиротворенной прохлады. Наверное, поэтому я уловила приход Норта еще до того, как он отворил калитку. К запахам я стала очень чувствительна и его приход не остался незамеченным.

В отличии от Феди, долго он не задерживался и чаи со мной не распивал. Игнорируя мой недовольный взгляд, осмотрел мастерскую, заглядывая во все углы, – хотя те очевидно были пусты, – и даже потрудился обойти двор, после чего зашел в дом.

– Можете еще на второй этаж подняться, – съязвила я. – Как раз крепость лестницы проверите.

Наверное, он бы и поднялся, но нетронутый слой покрывшей ступени пыли, говоривший о том, что лестницей давно не пользовались, его удовлетворил. Задерживаться старший зерр явно не собирался, и я уже сомневалась, стоит ли расспрашивать его о фамильярах. Можно было удовлетвориться словами Феди, да и приятельство Норта с Лафотьером играло не в мою пользу, но я решила, что попытаться в любом случае стоит.