Он снова взглянул на Эверли, и ей показалось, что на мгновение его взгляд смягчился. Голос Криса не был мягким, когда он ответил:

– Это к лучшему. Я с вами свяжусь.

Эверли кивнула, взяла свою сумку и пакет с ланчем, жалея, что она вообще встала с кровати сегодня утром. Когда она спускалась по ступенькам, то босс провожал ее взглядом, и Эверли решила, что этот день точно заслуживает оценку в 10 баллов. В тридцать лет ее день рождения наконец-то достиг максимума по шкале отстойности.

По сути, она выполнила третье правило, отправившись домой в свой день рождения. Когда она шла по дорожке к дому, где снимала квартиру, входная дверь открылась. В доме было четыре квартиры – две наверху и две внизу. Из-за этого все соседи были знакомы между собой, но все же они никогда не собирались вместе.

Женщина из четвертой квартиры Шаннин и ее дочь Лекси, вышли, держась за руки. Эверли собиралась кивнуть и помахать им (ее стандартное приветствие в таких случаях), но их с Шаннин взгляды встретились, и желудок Эверли неприятно сжался.

– Сочувствую насчет… твоего дня. – Глаза соседки забегали по сторонам, прежде чем она взглянула на Эверли.

Она улыбнулась, пожалуй даже слишком приветливо, пытаясь думать о том, как хорошо, что соседи слушали ее шоу. А кожа при этом начала неприятно зудеть.

– Спасибо.

Эверли не хотела больше говорить, поэтому поспешила к парадному входу, поднялась по лестнице на самый верх, к квартире справа.

Она захлопнула дверь ногой и повесила ключи на крючок. Оперевшись о дверь, Эверли стукнула о нее затылком, не обращая внимания на боль. Она постояла, глядя на свою квартиру, и поняла, что не хочет сейчас быть здесь, но и выходить куда-то у нее тоже не было желания. Обычно Эверли обожала приходить домой, но ее ни разу еще не отсылали с работы, даже когда она сломала мороженицу в магазине мороженого, где работала.

В квартире было достаточно чисто, хоть и не безупречно, но удобно и организованно. Ей нравилось жить одной. Однако сейчас возвращение в пустой дом на обеденный перерыв только омрачило ее настроение.

– Правило номер три, – сказала она вслух, чтобы заполнить тишину. – Оставаться дома в дни рождения. Давай, Эв, тебе ведь нравится следовать правилам.

Она сняла конверсы и прошла на кухню. Эверли могла бы потратить этот день на какие-то нужные дела, но обычно постоянно откладываемые. Может, заготовить еду, чтобы хранить в морозилке и не беспокоиться об ужине каждый вечер? Это звучало как нечто такое, что пристало делать тридцатилетним.

Эверли взяла из холодильника банку диетической газировки и открыла ее. Достав из шкафчика стакан, она наполнила его, глядя на пузырьки с бóльшим вниманием, чем требовалось. Все-таки они полопались бы независимо от того, наблюдала она за ними, или нет.

Господи. Иногда, она раздражала сама себя. Ее мозг напоминал хомячка в колесе, которого напичкали кофеином с добавкой из допингов. Круг за кругом, без остановки. Мысли, несущиеся одна за другой, как сигареты у заядлого курильщика, сразу подкуривающего следующую вслед за только что выкуренной. Ее мысли метались, пока она не почувствовала физическое изнеможение, пробирающееся по телу. Она отпила глоток газировки. Возможно, ей все-таки стоило что-нибудь сделать, чтобы улучшить этот день. Эверли достала телефон из заднего кармана, раздумывая, не позвонить ли матери или отцу. Может, кто-то из них захочет пообедать вместе? Впрочем, она быстро отмела эту идею, не будучи уверенной, что готова столкнуться с ураганом отношений ее родителей. То, как они сходились и расставались, дало бы фору драме между Свифт и Кардашьян. Даже в лучшие дни при встречах с ними Эверли ощущала себя так, будто наклонялась над пропастью, не имея ничего, за что можно ухватиться.