Он сказал это очень просто и трогательно, как большой ребенок, и Арабелла вдруг ощутила себя беспомощной бабочкой, летящей в безжалостный огонь неведомого ей костра.

Вечерело, и в келье дневная жара уступала место ночной прохладе. На маленьком грубосколоченном деревянном столе лежали ломоть хлеба, кусок козьего сыра и несколько олив. Мужчина и женщина сидели рядом на узкой койке.

– Нам нельзя носить мирские украшения, нельзя использовать макияж. Но иногда я устраиваю себе маленький праздник и вечером, когда одна, я надеваю колье, – Арабелла радостно улыбнулась.

– Тебе очень идет это ожерелье, – вкрадчиво сказал мужчина.

– Это фамильное колье из изумрудов. Его когда-то очень давно подарил бабушке мой дед.

– У твоего деда был хороший вкус.

– Да, дедушка вообще был необыкновенным человеком. Он очень любил играть в гольф и увлекался селекцией. Большую часть свободного времени дед проводил на скотном дворе с крупным и мелким рогатым скотом, и парнокопытными. Мечтой его жизни было получить новый гибрид свиньи с… – Арабелла густо покраснела. – Не важно с кем. Не сбылось. Не смог, то есть не успел…

– А как ты попала в монастырь?

– Мои родители переехали в Бразилию из Соединенных Штатов Америки… Теперь это уже не имеет никакого значения. Все позади, и я живу только воспоминаниями. Воспоминаниями о детстве: о фамильном ранчо в Калифорнии, о том, как весной я и моя старшая сестра Бэтси возделывали приусадебный участок, помогая маме выращивать шпинат и кинзу.

– Воспоминаниями о первой любви? – тихо спросил мужчина.

– Об этом вспоминает каждая женщина, – Арабелла едва заметно кивнула головой и снова улыбнулась. – Расскажи мне лучше о себе.

– Я очень одинок…

– У тебя нет ни родных, ни близких?

– Прости, но мне не хотелось бы сейчас говорить об этом.

– Хорошо.

– Тем более у нас так мало времени, – грустно сказал мужчина.

– Да, очень мало, – печально повторила молодая женщина.

Первые лучи восходящего солнца с трудом пробились через узкое окно маленькой кельи. Сестра Арабелла открыла глаза и медленно потянулась. Прошедшая ночь показалась ей каким-то волшебным сном, феерией. Женщина присела на кровати, и ее блуждающий взгляд упал на стол. В тот же миг удивление и обида застыли у нее на лице.

– Подлец! – непроизвольно вырвалось у Арабеллы. – Унес подлец… Унес навсегда! Так вот почему он, как попугай, всю ночь повторял: «Утром будить тебя не буду. Спи спокойно. Уйду по-английски». Ушел, не разбудив. По-английски, прихватив с собой мое изумрудное колье.

Слезы душили обманутую женщину. Вплотную подступило отчаяние. Никто в монастыре не должен узнать о том, что случилось ночью, а значит, заявить в полицию о краже сестра Арабелла не могла.

– Робот совершил побег позавчера примерно в обеденное время. В 16.10 мы условно перекрыли аэропорт, порт и все вокзалы, – сказал, обращаясь к Бобби Кларку, Луис Педру.

– Что значит перекрыли условно? – спросил Бобби.

– Полностью закрыть город нельзя. Просто усилена проверка документов у выезжающих. О всех, вызывающих малейшее подозрение, требуется немедленно сообщать нам.

– Паллиатив, – Бобби Кларк отрицательно покачал головой.

– Безусловно. Мигель наверняка сумеет достать деньги и фальшивые документы, если уже не достал.

– А каков уровень его интеллекта?

– Очень высокий. Запас памяти огромен. Робот свободно может изобразить из себя хоть матерого рецидивиста, хоть нобелевского лауреата, – с внезапным испугом сообщил Луис Педру, и его узковатые глаза превратились в совсем крохотные щелочки.