И до меня ходит, что эту ситуацию я по глупости спровоцировала сама.

Ведь знаю же, что мужчин после адреналиновых ситуаций тянет размножаться. Поднимают голову инстинкты, и мужики готовы поиметь любое доступное тело.

– Да я просто хотела предложить помощь! – в отчаянии я указываю взглядом на ранки от дротиков на его плече.

– Ну, конечно, – усмехается Марич. – Тебе же, чтобы уговорить себя лечь в койку, нужно внушить себе, что я герой. Раненый рыцарь, внутри благородный, а снаружи сволочь, но это потому, что обо мне никто не заботился раньше.

– Да идите вы! – шиплю я, отворачиваясь, потому что в его издевке есть нехилая часть правды, и это невыносимо.

Его дыхание щекочет мне ухо.

– Жду не дождусь возможности открыть тебе глаза на то, что ты меня просто хочешь, – он трогает кончиком языка мою мочку, и мурашки против воли разбегаются по телу, а соски становятся еще тверже.

Член, упирающийся мне в бедро, становится почти каменным, я чувствую, как напряжены все мышцы Марича.

Рука, хозяйничающая у меня на груди, бесстыдные ласки, намеки, жар его тела и понимание, что этот мужчина рано или поздно меня возьмет, все это вместе заливает меня томлением, внизу живота нарастает тяжесть.

Читая мои реакции, как открытую книгу, Марич шепчет мне ухо:

– Если я сейчас залезу к тебе в трусики, уверен, там уже горячо и влажно, как в тропиках.

Я зажмуриваюсь, потому что не могу заткнуть уши, чтобы не слышать этих развратных слов.

А Марич, чуть прикусив кожу на шее, наваливается на меня и наматывает мои волосы на руку.

И ощутив на себе его вес, мой организм сдается.

Киска сладко сжимается, и я чувствую, как выделяется смазка, подчеркивая мою беспомощность перед Маричем.

9. Глава 9

Я почти смиряюсь.

Слова Марича о том, что я себя обманываю, что-то во мне задевают.

Сейчас я испытываю страх не перед ним, а перед неизбежным неизвестным, но к этому примешивается и волнение другого характера.

Если не врать себе, то я… определённо слаба перед желанием Марича.

Парализуя меня, его ладонь скользит по моему телу, вызывая дрожь. А когда он стискивает ягодицу, я чувствую необходимость чуть раздвинуть ноги.

Это что-то на грани инстинктов.

Я жду насмешки или чего-то уничижительного, но Марич в который раз не оправдывает моих ожиданий:

– Секс – это не плохо, – без всякой издёвки шепчет он мне ухо, рассылая полчища мурашек. – В реакциях тела нет ничего грязного.

Марич оставляет на шее поцелуй, и он горит на мне, как клеймо.

Сжав напоследок мою попку еще раз и притиснув к твердому телу, он скатывается с меня, и я испытываю мучительный диссонанс.

Облегчение и сожаление.

Это сожаление так меня подкашивает, что к глазам подступают слезы.

– Нет ничего грязного? А в измене? – дрожащим голосом спрашиваю я, стараясь не поднимать глаз, потому что размотавшееся полотенце Марича остаётся лежать на мне.

– Смотря, что ты считаешь изменой, – спокойно отвечает он, и я, даже не глядя на него, догадываюсь, что, говоря это, Марич пожимает плечами.

– У меня есть жених, – напоминаю я ему, но голос мой звучит неубедительно, потому что я и сама уже не уверена, что он действительно есть.

Неужели Андрей меня разлюбил? Да меня не было долго, я почти полгода провела на стажировке, но все это время мы перезванивались, трепались по видео несколько раз в неделю…

– Все ещё жених? – усмехается Марич, словно читая мои мысли. – А ты крепче, чем я думал. Это интересно. А измена ли это? Что вас связывает?

Слушаю шелест надеваемой одежды и кусаю губы.

Я не могу найти ответ на этот простой вопрос и начинаю злиться.

Куда уж такому, как Марич, понять, что связывает двух людей, влюбившихся и решивших пожениться!