Он отодвинул тряпку, демонстрируя мне закуток, где на полках впритирку теснились керамические горшочки и деревянные кадушки; на полу стояли кадушки покрупнее. В нос ударил сладковато-кислый запах моченых яблок.

– Мышь требует добавки! – хохотнул муженек.

Муся меж тем добралась до бочонка, притулившегося в углу, и, приподнявшись на задних лапках, уперлась в железный обод передними.

– Она настойчиво рекомендует заглянуть в бочку, – прошипела я в сторону.

– Мы заглядывали. Там огурцы в рассоле. Вряд ли тетрадь вынесла бы соседство с огурцами. Если она там, боюсь, рецепты тетушки и сами превратилась в сомнительный ингредиент.

– И все-таки! – Я не хотела просто так сдаваться.

Да, знаю-знаю, глупо доверять мышам, но лучше я своими глазами удостоверюсь, что в бочке огурцы, а не тайник.

Я приподняла деревянную крышку – тяжелая, зараза! – и разочарованно уставилась на бурую жижу, на поверхности которой плавали укропные зонтики и смородиновые листья.

Махнула было рукой – вот и доверяй после этого мышам, – но в последний момент передумала уходить, наклонилась над непрозрачным рассолом.

– Дален, пошеруди-ка там внутри!

Секундная пауза. Я в недоумении оглянулась на муженька, мол, и чего стоим, кого ждем? Вот она – привычка единственной сестры у трех братьев. Так уж повелось в нашей семье: самая младшая, милая и любимая сестричка всегда получала то, о чем просила.

Но Дален-то не мой брат. Боевой маг как-никак. И сам небось привык раздавать приказы. Не макнет ли он меня физиономией в жижу?

Муженек кривенько усмехнулся: ну что возьмешь с молодой жены в медовый месяц – пусть покапризничает, и принялся закатывать рукав рубашки.

– Спасиб, – прощебетала я.

– Угу.

– У тебя руки длиннее!

– Угу.

Дален погрузил руку в бочку и завозил ею внутри с таким сосредоточенным выражением лица, будто ожидал, что какой-нибудь бешеный огурец откусит ему палец.

Брови муженька подскочили вверх так высоко, что еще немного – и забрались бы под линию роста волос.

– Что там? – в азарте прошептала я.

Дален вместо ответа вытащил нечто темное, разбухшее, похожее на кляксу, истекающую чернилами. Эх, Руфильда, ты, похоже, действительно кукукнулась на старости лет, если не нашла иного тайника. С губ сорвался разочарованный вздох, но я тут же со свистом набрала воздух сквозь сжатые губы.

Потому что… Потому что на моих глазах творилось настоящее волшебство.

Жидкость стремительно стекала со страниц, а сами они высыхали, расправлялись, и не прошло десяти секунд, как комок слизи превратился в заветную тетрадь в черной обложке, слегка потрепанную, но вполне читабельную.

– Дален! Мы ее нашли!

Я так обрадовалась, что, не сдержав чувств, подпрыгнула и повисла у муженька на шее.

А тот и доволен! Одной рукой обнял меня, наклонился, отыскивая губы. Он был слишком высок, чтобы с первого раза накрыть лобзанием мои уста, чмокнул в районе уха.

Э, нет. Стоп. На этом, пожалуй, завершим бурные восторги. Я потихоньку отстранилась.

– Дален, я…

Тут тетрадь изловчилась, распахнула обложку, как рот, и тяпнула Далена за палец. Зубов у нее не было, но Дален от неожиданности выронил наше кусачее сокровище.

– Чего это она? – удивилась я.

Тетрадь, шлепнувшись на пол, поползла в мою сторону, как придавленный жучок, цепляясь за неровности досок.

– К тебе хочет, – хмыкнул муженек. – Нашла себе новую хозяйку.

– Она живая?

– Она магическая. Руфильда вложила в нее часть своей души. Отчасти тетрадь – это сама тетушка.

Я подхватила тетрадь на руки, как испуганного котенка, и она, пригревшись, затихла у моей груди.

– Все хорошо, маленькая. Я тебя не обижу!