В начальной школе я иногда «тырила» ростки со школьных подоконников для бабушки; абсолютно все из них прижились, пустили корни – растут до сих пор. Подоконники в кухне и в комнатах всегда были просто заставлены цветочными горшками. Бабушка всегда сетовала, что нам не повезло с шириной подоконников: вот у ее сестры подоконники широкие – сколько горшков можно разместить!

Растения жили не только на подоконниках: на стене в зале висело кашпо «Березка» с цветами, не нуждающимися в солнечном свете. Однажды в каком-то журнале бабушка прочитала, что вьющиеся цветы несут несчастья в дом, и раздала все такие растения.

Окна кухни выходили на детский сад. Когда малышей выводили на прогулку, всегда были слышны их голоса и детский смех – это вселяло радость и жизнь.

Посуда, как и мебель, была «разношерстной»: кастрюли серые, кастрюли белые – разных форм и объёмов. Разномастные вилки, ложки и кружки. Чугунные сковородки, в которых так вкусно получалась жареная картошка. Таких уже не найдёшь в продаже… Деревянная толкушка для картофельного пюре.

Соль хранилась в квадратной емкости с полустертой надписью «Соль», сахар – в глиняном горшочке. Запасы рожков, сахара, круп прятались в отдельный шкафчик «про запас», где уже стояла мука, растительное масло и, конечно, консервы: тушенка, сайра, кукуруза и зеленый горошек.

В отдельном ящике лежал запас спичек – будто на случай атомной войны. Там же хранилась куча крышек, резиночек, пакетиков и всякой всячины.

Столовые приборы лежали в выдвигающихся шкафах в отдельных лотках. После мытья посуда обязательно выкладывалась на кухонное полотенце, а затем ставилась на специальную сушилку над раковиной. Иногда я помогала бабушке и вытирала посуду насухо. Как-то мы поругались, и с обиды я замахнулась на бабушку, а она увидела это по моей тени… До сих пор стыдно.

Для размораживания холодильника выделялся определенный день. Обычно это означало, что гулять мы пойдем не скоро. У нас было два холодильника (второй стоял в гостиной). Когда один из них намерзал, бабушка перемещала все продукты во второй. Подставлялись тазы, подкладывались тряпки – вода капала полдня, куски намёрзшего льда валились в таз. Потом все тщательно мылось, насухо протиралось и вуаля – холодильник включался в сеть.

Став постарше, я пыталась готовить блюда для бабушки и дедушки. Чаще, конечно, это были овощные салаты, но как-то раз я решила не ограничиваться ими и сделала «бутерброды»: намазала горчицу толстым слоем на куски хлеба. Тогда я не понимала, почему бабушка так смеется – ведь я старалась для них… В пятом классе на уроках труда я научилась готовить «муравейник» со сгущенкой и повторяла это блюдо дома, но почему-то его никто, кроме меня, не ел.

«Даша, ты в школу встаешь?» – тихонько заглядывала бабушка ко мне. Иногда она разрешать мне проспать уроки… Но обычно я вставала и отправлялась в ванную, по пути заглядывая на кухню: там уже пил чай дед, а бабушка собирала ему с собой обед. Радио противно пищало: семь часов. Иногда я успевала застать гимн. Я знала его наизусть и всегда фанатела от третьего куплета – мне он казался особенно торжественным.

Завтракала я только в начальной школе, в старших классах завтраком обычно был сладкий черный чай и хлеб со сливочным маслом, иногда посыпанный сахаром. Ну, а когда училась в младших классах, обычно на завтрак меня ждала манная каша с тем же маслом. Иногда на столе гостил маргарин. Емкость из-под маргарина после его употребления тщательно отмывалась.

Бабушка вообще любитель различных баночек да скляночек: контейнеров из-под майонеза (в них собиралась дачная ягода), емкостей из-под мороженого… Все всегда собралось и никогда не выкидывалось, а ежели это делала я, то неизменно подвергалась укору: «Такую хорошую баночку выкинула!» Меня всегда удивляло такое отношение к мусору – любая бутылка находила применение в быту, любой стаканчик превращался в ужасно нужную вещицу.