Их первое свидание состоялось в ирландском пабе. Позже Джон говорил мне, что, когда сестра вошла, он впервые в жизни лишился дара речи. Ему с трудом удалось познакомиться. Она заказала «Гиннесс». Он решил, что уже умер и оказался в ирландском раю.

Они просидели за столиком несколько часов. Их буквально выставили, когда паб закрывался. Джон проводил Аманду до машины, они уселись в нее и проболтали до самого утра. Расстались только потому, что пришлось уступить дорогу уборщику улиц. В тот день я позвонила сестре и услышала в ее голосе нечто такое, что заставило меня подумать: «Боже! Это оказался Тот-Самый!».

Я ЗНАЛА это. Он был Тем-Самым. А вскоре об этом узнали все.

Но сестра не была готова признать это. Ей предстояло еще много работы.

Хотя мы все пытались ее остановить, она взяла на год отпуск в своей юридической фирме и подала документы на работу в организации «Международная миссия правосудия».

Ее отправили в Руанду. Она провела там целый год. Ко времени отъезда они с Джоном встречались уже полгода, и он полностью ее поддержал.

– Поезжай, – сказал он. – Поезжай и делай то, что считаешь нужным. Я буду ждать тебя.

Мы все это говорили. Но произнести это было очень-очень трудно.

Аманда целый год разыскивала и спасала детей – жертв насилия. Она делала все возможное, чтобы наказать преступников. Иногда она звонила мне. Сквозь помехи я слышала ее рассказы о том, как она бродила по джунглям, чтобы вернуть ребенка родителям, и как работала в сиротском приюте с больными детьми.

Я отвечала:

– Послушай, не хочу об этом слышать. Сегодня я два часа провела в кошмарном местном супермаркете!

– Ты победила! – отвечала сестра.

Родители весь год провели в чудовищном страхе, но их страх смешивался с неукротимой гордостью. В телефонных разговорах сестра стала упоминать о том, что, возможно, ей не стоит снова выходить замуж. Может быть, Бог создал ее для жизни, полной приключений и высокого служения. Может, ей стоит остаться в Африке и продолжать спасать детей от зла.

Я поддерживала ее благородную идею, но не совсем. Внушала сестре, что она просто боится новых серьезных отношений. И твердила: жизнь, посвященная спасению человечества, кажется ей безопаснее риска новой любви. Мы говорили о том, как тяжело по-настоящему любить одного человека, и пришли к выводу, что это – самое тяжелое дело на земле.

Аманда вернулась домой. Она вернулась домой к нам, но на самом деле к Джону. Вскоре Джон сделал ей предложение. Папа сказал ему:

– Если ты ее обидишь, тебе придется перебраться в далекую, очень далекую страну, где я не смогу тебя найти. Потому что я буду тебя искать. И всю жизнь положу, чтобы найти тебя.

– Я не собираюсь ее обижать, – ответил Джон.

Джон – хороший, честный человек, и мы все знали, что для Аманды он – Тот-Самый. И все же смертельно боялись перемен. Никто из нас, переживших ту боль, не знал, что лучше: любить и потерять или не любить вовсе. Когда сестра приняла предложение Джона, я подарила ей ожерелье и сказала:

– Мне не страшно. Я была рождена для этого.

Считается, что эти слова Жанна д’Арк произнесла перед битвой. Я знала, что новый брак потребовал от сестры всей ее смелости.

В день свадьбы я произнесла тост. Поскольку я была главным контактом сестры «в экстренных случаях», то понимала свою огромную ответственность – ответственность лучшей подруги такого замечательного человека. Джону, родителям, Крейгу, друзьям, родственникам и сестре я сказала следующее:

– Сестра. Это шедевр. Люди чувствуют это с первого взгляда. Они понимают это, даже просто проходя мимо нее. На прошлой неделе мы отправились за покупками, и по дороге нас остановили трое разных мужчин среднего возраста, чтобы сказать сестре, насколько она хороша. Она улыбалась и благодарила, но их слова ее не удивляли, потому что такое случается с ней постоянно.