Шторы на Его окне плотно задёрнуты, хотя ещё вечером были открыты. 

Значит, Он там, в своей кровати. И не хочет, чтобы я его видела. 

Я вздыхаю и иду спать. 

Он мне снится. Руслан. Его руки в крови обхватывают мои скулы, взгляд — смесь холода и огня. Он что-то кричит или рычит — я не могу разобрать слов. Затем на его месте появляется папа, стискивает мои плечи и настоятельно раз за разом о чём-то просит, и я опять не в силах разобрать слов, но нутро дребезжит тревогой. Папа склоняется, чтобы поцеловать меня в лоб, и я снова вижу лицо Руслана, со свежими ссадинами. Оно безумно близко к моему. Наверное, поэтому я разбираю, наконец, его слова: "Держись от меня подальше."  

Первая осознанная мысль по пробуждению: захочет ли Руслан со мной разговаривать? 

Я его прикрыла, и значит, он задолжал мне объяснения, верно? 

Откидываю одеяло и сажусь. Глаза сами находят окно напротив, и у меня замирает сердце — шторы открыты. Подскакиваю к окну и вижу взмах кудрявых волос. Вика присаживается на кровать брата и сжимает его руку своей, а затем и вовсе ложится рядом, крепко обнимая его. Он обнимает её в ответ, прижимаясь щекой к волосам на макушке. 

Интересно, если бы она вчера всё же поехала с ним, то тоже бы пострадала? Или, наоборот, уберегла бы брата от беды? Должно быть, сейчас она себя винит. Или нет. Они оба из тех людей, которых сложно разгадать. 

Я умываюсь, одеваюсь и спускаюсь на первый этаж — желудок урчит от голода. 

Мама приветствует меня тёплой улыбкой, говорит, что сегодня решила остаться дома, потому что накопилось много дел по нему. Но я понимаю, что она беспокоится о моём состоянии после вчерашнего. И я не против. 

Мама поджаривает мне тосты, ставит на стол клубничное варенье, персиковый джем, масло. Готовит мне и себе капучино. Болтает при этом обо всём на свете — я слушаю её с улыбкой. 

А затем она смотрит на дом напротив и спрашивает: 

— Лиззи, а ты... Ты не хочешь проведать Руслана? Я соберу тебе корзинку с гостинцами. 

Чтобы меня с этой корзинкой встретила Вика и обсмеяла? Нет, спасибо. 

— Не сегодня. Ему нужен отдых, я думаю. 

— Да... Ты права. 

Позже мне звонит Лера, и я приглашаю её в гости.  

Мы загораем у бассейна, купаемся, разговариваем о всяких глупостях. Я почему-то не спешу ей рассказывать о вчерашнем — ощущение, что это касается только нас с Русланом. Интересно, а он рассказал своей сестре о том, кто ему помог добраться до дома? Или тоже считает, что это только наше? 

На протяжении всего дня я исподтишка наблюдаю за домом Климовых. Вика, если и покидает комнату брата, то лишь за тем, чтобы что-нибудь ему принести. Она заботится о нём, как настоящая сестра. Мы с Катей тоже не бросали друг друга, если из нас кто-то заболевал.  

Ненадолго заскакивая в свою комнату, я видела, как эти двое смотрят кино на ноутбуке, или же болтают, или же играют в настольные игры. Вид Руслана радовал — он быстрыми темпами шёл на поправку. Все ссадины обработаны, на синяках нанесён специальный крем, бедро плотно забинтовано. Один раз я застаю момент, как Вика меняет брату повязку. 

Может, она не такой уж плохой человек? Своего брата она действительно любит. А если человек способен любить, то совсем безнадёжным быть не может, верно? 

— О чём задумалась, Зефирка? — щурясь на вечернее солнце интересуется Лера. 

Я отворачиваюсь от территории дома Климовых и спрашиваю задумчиво: 

— Ты же тоже считаешь, что я не должна была так быстро прощать Гордея? 

— Тоже? — поднимает подруга тонкие брови. — А кто ещё так считает? Чего я не знаю? 

— Всё ты знаешь, — отмахиваюсь я, глядя на блики солнца на воде. — Я привыкла к тому, что он мой парень. Знаю, что от него ждать, а чего ждать не стоит. Привыкла к мысли, что наши родители ждут нашей свадьбы. Но...