В дверь позвонили, Матвей бросился открывать, а я сидел и, сжав зубы, смотрел, как Аля с большой сумкой на плече, улыбаясь моему брату, входит в мой дом и в мою жизнь на целый месяц...
... Через полчаса мама с Матвеем уехали. Аля на кухне громыхала посудой. Я решил жить так, как будто я в доме один. А по плану у меня тренировки. Руки должны быть сильными, раз уж с ногами беда, иначе никак. Подкатив коляску к кровати, ставшим привычным движением, пересел, повернул непослушное тело. Развернул турник, прикрепленный к стене, и постарался выбросить все лишние мысли из головы.
Но позаниматься удалось недолго, в какой-то момент почувствовал на себе взгляд, в комнате стояла Аля и разглядывала конструкцию, на которой я занимался. Давно она тут?
- Чего тебе?
- Завтракать будете?
- Э-э, я буду рисовую кашу и оладьи со сметаной. И чёрный чай без сахара.
- Вообще-то, Ольга Петровна приготовила омлет и булочки.
- Так и быть, омлет и булочки можешь... съесть сама, а мне - рисовую кашу и оладьи. Со сметаной. И учти, что я завтракаю ровно в девять.
Она выразительно посмотрела на часы, висящие на стене. Я сделал вид, что не понимаю ее намека. Ну, и что, что уже полдевятого. Давай, беги уже! И учти, что тебе еще в магазин бежать - сметаны-то в доме нет! Ее у нас никто не ест, но тебе это пока знать не нужно... Аля рванула на кухню. Я задумался.
Как же интересно было наблюдать за тем, как на ее лице меняются эмоции: от удивления и непонимания до раздражения. Девочка, это только начало! А, вообще-то, жаль, что нельзя понаблюдать за тем, как она там крутится на кухне! Она - такая милая со своими этими косичками. Такая домашняя в мамином фартучке...
***
Вот же, гад! Какая тебе разница, что есть? Чем плох омлет, о, да еще и с ветчиной! А булочки - просто мечта! Так некогда разглядывать, быстрее, быстрее!
Молоко с промытым рисом - на плиту. Разбиваем яйца, соль, сахар, что там еще? Сода нужна, вроде бы? Где она? Вот какой-то порошок белый! Она или не она? Погасить же еще ее надо? Блин, молоко убежало...
С горем пополам, без пяти девять на столе стояли две тарелки: с кашей (на вкус, вроде ничего!) и пятью тощими (не то, что у мамы), но вроде, съедобными оладьями. Чай заваривается. Налью по ходу дела. В кухне, правда, воняет подгоревшим молоком (хоть и плиту успела помыть, но вытяжка и окно должны же справиться?) Так, что еще, что еще? Сметана где? В холодильнике я её не нашла. Хотела налить ему сверху на оладьи майонез, но вовремя вспомнила о той сумме, которую мне пообещал заплатить Матвей (даже больше, чем три моих зарплаты!). Схватив деньги, бегом - в магазин, благо, что он сразу за домом.
Ровно в девять я зашла в его комнату. Он уже сидел в коляске. Сам справляется, хотя меня предупреждали, что в этом я должна тоже помогать. Это - самое страшное, не представляю даже, как к этому чудовищу прикоснусь - он же меня укусит, точно!
- Кушать подано! - про себя добавила строчкой из любимого фильма, - "садитесь жрать, пожалуйста".
- Ну-ну, - протянул он, - сейчас посмотрим, можно ли, вообще, "кушать" то, что ты готовишь...
Он въехал в кухню, видимо, почувствовав запах, обернулся и внимательно посмотрел на меня.
- Это что?
- Как вы и просили, каша и оладьи. Со сметаной.
- Нет, что это так воняет? Отрава какая-то? В кашу, что ли добавила?
Вот же, зараза! Что признаваться что ли? Да ни за что не скажу, что молоко убежало!
- А вы не знали, что пурген пахнет именно так? Только не в каше, а в оладьях - вместо соды.
Мне показалось или в его глазах промелькнул смех? Он умеет смеяться? Да ну, показалось, наверное.