Кстати говоря, всё это происходит, пока Уилсон просто стоит на линии схватки.

Пока Уилсон просто находится там и осматривается, его мозг работает, – но только если Уилсон спокоен. Уилсон спокоен почти всегда, что и объясняет, почему он так хорош. Когда его партнеры называют его роботом, это комплимент: надежность и эффективность, как у робота – такого ждешь от мозга своего квотербека. Когда спортсмены паникуют в подобных ситуациях, это происходит обычно потому, что они начинают думать слишком много, часто о том, что может пойти не так. Это и активирует Мигсби, важного и весьма влиятельного игрока в системе страха нашего мозга.

Всё еще находясь в шотгане и обозревая поле, мозг Уилсона завершает расшифровку информации и фазу трансформирования расчетов. Другими словами, мозг осознал то, что видит, а теперь решает, что со всем этим делать. Следующая фаза: оценка выгоды. Это просто. Чтобы начать игру, Уилсону нужно ввести мяч в игру.

Сет. Хат. Хайк.

Теперь до Уилсона будут пытаться добраться самые здоровые, крепкие, быстрые и страшные мужики мирового спорта, а у него будет примерно три секунды на то, чтобы обработать в голове всё то, что произойдет далее, и решить, что с этим делать.

Расшифровка информации начинается вновь, идет разбор ситуации и рассылка ответных сигналов. Процессы работы двигательных нервов и выхода двигательных нервов запущены и достигли предельных оборотов. Весь процесс начинается заново. Двигательная область коры головного мозга связывается со средним мозгом, чтобы пустить тело Уилсона по газону. Уилсон двигается гладко, не расходуя энергию почем зря, – это результат бесчисленного количества часов тренировок.

Когда комбинация рушится – ресиверы оказываются прикрытыми, защитники соперника уже сломали заслоны и вот-вот окажутся у него перед лицом, – в мозге Уилсона включается распознавание образов.

И пускается в скрэмбл.

Височная доля, отвечающая за понимание и содержащая в себе воспоминания, начинает бить тревогу. Всё катится к чертям – нужно предпринять что-то другое, иначе нам КРАНТЫ!

Лобовина включается в процесс, решая эту задачу.

Если бы мы заглянули в эту часть мозга, она показала бы нам завораживающее представление с участием электричества, химических элементов и энергии.

Уилсон не паникует. Он оценивает развалившуюся комбинацию, ищет решение. Ему удается это сделать во многом благодаря островку. Очевидно, что островок в мозге Уилсона – настоящая машина. Он видел подобные сценарии уже сотни раз до этого, иногда в реальной жизни, но гораздо чаще в собственном сознании. Уилсон каждую неделю проводит какое-то время с закрытыми глазами, представляя то, что может произойти на поле, как хорошее, так и плохое.

Теперь мы подошли к тому абсурдно-невероятному броску, своему тайт-энду. Убегая от защиты в скрэмбле, Уилсон не мог сознательно подумать о том, чтобы исполнить такое. Для того чтобы творить невероятные вещи в спорте, мозгу необходимо отключать Лобовину – «думающую» часть мозга. Мысли отнимают много времени и энергии, а мозг и так находится в постоянной конкуренции с самим собой за ресурсы.

Другими словами, все наши маленькие мозголюди пытаются вовлечься в процесс, но контроль над ним заберут себе те, кто натренирован включаться в определенных ситуациях.

Повидавший в этой жизни всё Уилсон, выискивая возможность для броска, не сомневается в ней и не обдумывает подолгу, просто потому что не может – он может только повернуться и бросить