Николай потерял надежду и по совету барона Фредерикса пригласил священника причастить Алексея.

Лишь одна мать не верила в скорую смерть сына.

– Он не умрёт. Я виновата… Но я не дам ему умереть, – словно в бреду шептала она, не зная, что делать. – Анна!– увидела Вырубову. – Срочно отправь телеграмму Распутину. Где он сейчас?

– Далеко. В своём сибирском селе.

– Отправь старцу телеграфное сообщение с просьбой помолиться о сыне. Я не дам ему умереть…

Через несколько часов Анна Вырубова передала императрице телеграмму из Сибири.

Выхватив её из рук фрейлины и подруги, Александра Фёдоровна прочла: «Бог воззрил на твои слёзы. Не печалься. Твой сын будет жить. Пусть доктора его не мучают».

Просияв лицом и совершенно не беря в голову, что могут подумать о ней врачи и придворные, влетела в комнату сына и прочла скорбящим и ожидающим его смерти царедворцам текст присланной телеграммы.

«Государыня сходит от горя с ума», – переглянулся с врачами барон Фредерикс.

Каково же было их удивление, когда Алексей успокоился, перестал стонать и впервые за много ночей спокойно уснул.

На следующий день боли отступили, и он даже немного поел и выпил чаю.

– Спасибо, мама! – улыбнулся восьмилетний мальчик, поблагодарив то ли за чай, то ли за спасённую жизнь.

Николай, услышав сыновнее «спасибо», прикрыл рот ладонью, чтобы не закричать, и стремительно вышел из детской – маска безразличия никак не надевалась на лицо.

Выздоровление пошло так же быстро, как до этого болезнь.

– Явный феномен! – удивлялись питерские светила медицины. – И кровотечение остановилось. Всё-таки мы правильно подобрали медикаменты.

«Это старец правильно подобрал слова, – думала императрица. – Он Святой и несёт в себе благодать Божию. И никто меня теперь не переубедит, что это не так. Всю жизнь буду веровать в предстательство Распутина перед Богом и никому отныне не дам его в обиду».

«Я пишу Вам, и сердце моё полно благодарности Богу за его милосердие, – умиротворённый и счастливый, писал в своём кабинете письмо матери Николай, поняв, что сын не умрёт. – Он ниспослал нам благодать. Алексей начал поправляться…»

Немного успокоившись и придя в себя, император вызвал в Спалу министра иностранных дел Сазонова. Переезжать в Петербург пока не решался. Врачи сказали, что Алексей ещё слаб и ему необходим полный покой.

– Ваше величество, – начал доклад государю Сазонов, – как вы знаете, в конце зимы, при нашем активном посредничестве, Болгария и Сербия подписали договор о военном альянсе. По этому договору военные действия против Турции, они должны были начинать только с согласия России.

– А согласия мы бы не дали, ибо война нам сейчас абсолютно не нужна, – перебил министра император. – Продолжайте Сергей Дмитриевич, внимательно вас слушаю.

– Позже к заключённым соглашениям присоединились Греция и Черногория. Таким образом, образовался мощный союз против австро-германского блока.

– Это мы так считали. Но Балканская лига думала по-другому, как я понимаю.

– К сожалению, ваше величество, события вышли из-под контроля и союзники, полностью уверенные, что в случае чего Россия за них вступится, решили расширить свои территории за счёт Османской империи. В конце сентября Черногория начала военные действия против Турции, а следом вступили в войну Сербия и Болгария. К ним тут же присоединилась и Греция. В результате мы получили Балканскую войну.

– Ну что ж, отслеживайте ситуацию и постоянно докладывайте мне. Неприятности сыпятся как из рога изобилия, – нахмурился император.

Но, как говорят в народе: Бог любит Троицу.

Это в высоком смысле. А в народном – после двух бед – ожидай третью.