– Сэр Ван Брюе, – металлический голос посетителя был искажен цифровыми ультразвуками: формируясь, они резонировали на редкость усыпляющим эхо, – мисс Тэмпл сидит в лекторской комнате «Пять Би» и ждет, когда Вы соизволите уделить ей минуту своего времени. – Укромные уголки подсознания Крео стали посылать его серому веществу тревожные импульсы. Неизвестно, с чего вдруг инстинкт самосохранения так взбунтовался.

Щелчок затвора диамагазина был так же молниеносен, как и директивы непонятной, то ли надзорной, то ли исполнительной комиссии, предписавшей Ван Брюе увеличить мощь термоядерного синтеза, о чем он – с бередящей тревогой в сердце – так оскорбленно разоткровенничался перед зрителями; временная пропасть между ними исчислялась столетиями.

Ван Брюе кипел ненавистью, присущий же ему оптимизм как рукой сняло: брови нахмурены, а ноздри гневно оттопырены. Камеру он держал на вытянутой руке:

– Сегодня нашли еще одного. Это была МакКормик из НАСЭМ. Бедной девчонке высверлили глаза… там просто месиво. Тело положили в лекционную «Пять Би» после инцидента с пожаром в медблоке, когда мы потеряли Гладкову. Специально на заставку окна поставил объемную инсталляцию пустого зала с партами, чтобы проходящие мимо сотрудники не шарахались от вида трупов – и так уже трое слегло с психическим помутнением. Говорят, неизвестные сверкающие глаза из вентиляции постоянно следят за ними. Чушь какая-то, видимо плазменный шнур помутнил рассудок половины научно-исполнительного состава. Наверное, из-за него у Атласа мозги-то и поплыли: чертову железяку обещали заменить уже как с неделю, но от аварийно-инженерной бригады ни слова, ни духа. Теперь еще Темпл вызвала правоохранителей для расследования убийств. Это, конечно же, правильно, но с учетом того, что военно-космические силы Земли, как передали по интернету, пока он не отключился, были подняты в экстренном порядке, а по населенным пунктам прошла волна милитаризации гражданского населения, то я не удивлюсь, что мы теперь на длительное время представлены самим себе. Тем более, все возможные способы открыть входные шлюзы не увенчались успехом. Как говорит первый офицер по безопасности Аль-Басра, их можно отворить только снаружи – вся внутренняя электроника приводов полетела к чертям».

– Ты куда? – Ханаомэ Кид сперва не придала значение ретирующемуся Спри, но тут же встревожилась, увидев, как его фигура пересекла дверной проем центра управления. – Стой. Да что стряслось-то? – Второй десантник последовал за Бэей, ринувшейся вон из зала. Она наконец-то отстегнула от пояса кабель для связи.

Ханаомэ Кид хотела уже выйти из помещения, чтобы нагнать устремившегося в неизвестном направлении Спри и пробиться благим матом сквозь его барьер беспечности – настолько его скотское молчание засело у нее в печенках. Однако на самом пороге помещения что-то на изображаемом диапроекторе одернуло ее внимание – Бэа повернула голову в соответствующем направлении. Ван Брюе прислонил руку в стеклопакету, по изолирующей оболочке окна пробежала рябь, тянущая за собой покрывало пикселей – их рендеринг проявлял изображение, не имеющее что-либо общее с истинным содержимым комнаты-лекционной. На полу у ног девушки валялся скомканный лист бумаги – карта, которую изрисовывал Спри с высохшим синим маркером, в центре было написано «Пять Би».

Буси-до шел в три раза быстрее обычного. Редкие лампы, спрятанные за бесконечной тесьмой труб, отсекали освещение большей части пути, из-за чего в мраке ноги мужчины так и норовили задеть акустико-оптоволоконный кабель: его целостность, как тут же вспомнил Спри, вызвался проверить один из десантников капрала Дуэ.