В роке отчаяния завороженный увиденным Крео предстал в знакомой по недавнему сну бесплодной пустыне. Уставившись в растянутый до бесконечности обоих краев аквариум небесного мира, Крео во всей полноте лицезрел уже не очертания, а фигуру человека в черном. Даже вырвавшиеся из погребения мертвецы – они извивались в волнообразном танце искалеченных тел за спиной у Крео – не были такими четкими, как человек в черном.

Неизвестный резким взмахом промышленного макинтоша ринулся прочь из клуба – Крео, вернувшись из лихорадочных воспоминаний в реальность, пустился за ним следом.

Льющийся, как из ведра, дождь точно по расписанию обрушил накапливаемые неделями осадки на мегаполис. Дородные стены жидкого неистовства заслонили город. Естественные инсталляции природной палитры из мокрых серых оттенков служили жителям Нового Дэ’Вона ненавязчиво бесплатным приглашением на празднество угрюмости и беспроглядной депрессии.

Спри выбежал наружу. Пространный проспект был окутан бомбардирующими снарядами стихии: они пронзали дорожное полотно через канализационную инфраструктуру, делая из него сплошное сито. Голограмму танцовщицы, что безустанно продолжала изнывать от цифровой жары, охлаждали игловитые выстрелы дождя сквозь ее высокопиксельное тело. Один из управляющих клуба, крича в ухо своему коллеге, вступил в спортивный спор с криком стихии, безрассудно намереваясь потеснить его оглушающее крещендо:

– Как будто кто-то дистанционно взломал графический процессор нашей трехметровой девки. Уже третий жаловался на то, что у нее почему-то борода отросла, а второй и вовсе лицо своей бабушки увидел.

Крео со стальной хладнокровностью вышел на край бордюра; электроуправление интеллектуального материала, из которого было пошито пальто, не успевало адаптировать имитацию графического изображения дождя: динамично наслаиваемые друг на друга изображения зданий, немыслимо искривленные ливнем, походили на мазки позднего сюрреалистического модерна, расположившегося на верхней одежде Спри.

Поднявшийся вертикально вверх скайстер добавлял к окружающей симфонии вибрирующие волны турбинной тяги, разогретой до предела и готовой к броску. Легкий хлопок, сопровождавший ярое пламя рабочего тела, швырнул зависший лат через поперечное сечение проспекта. Сопроводив взглядом массивную пулю, разрезающую груду водяных потоков, Крео быстрым щелчком по наручному браслету вызвал собственный лат-скайстер, а также активировал голосовую связь:

– Аполло, быстро зафиксируй максимальный всплеск кинетической энергии у Скорбящего Дедала, – обращенная омнифрейму команда пробудила находящегося в спячке гиганта. – Аполло, ты слышишь меня?

Спустя пару секунд скайстер подлетел: его будоражащие пространство дуги реактивной тяги с остервенением откидывали в стороны небесный водопад, а боралюминиевое днище заслоняло Спри от осадков.

– Я слушаю тебя, Крео, принято, – пока омнифрейм считывал запрашиваемую географическую телеметрию, машина опустилась на дорогу. Еще в воздухе считавшее биометрию своего владельца транспортное средство приземлилось с уже откинутой вверх дверью. Крео перешагивая пассажирское сиденье нырнул на место пилота.

– Только что объект взмыл в воздух, Аполло, – ты его не упустишь.

– Не хочу тебя огорчать, Крео, но похоже никаких околозвуковых скачков энергии не наблюдалось в радиусе пяти километров от текущей точки района Парк Ги’ К Вуд. Может, ты помнишь марку транспортного средства?

– Это – невозможно, – выпалил Спри. Непонимание происходящего сверлило стенки головы. – Нет, Аполло, я и руки своей не вижу в этом кромешном водяном мареве, что уж там говорить об отдаленном лате.