Озадаченный этой загадкой, Мунно вернулся назад. Огонь уже почти потух, и сизый дым висел над обгоревшими шатрами.

К нему спешил запыхавшийся, взволнованный отец:

– Продовольствие удалось спасти. И оружие тоже, – ответил хан, едва переводя дух. Пот градом катился по лицу, а одежда была перепачкана сажей.

– Странно, если бы это была месть Когурё, то первым делом они бы уничтожили наши стратегические запасы. – Мунно не давала покоя какая-то мысль, но он никак не мог уловить источник своего беспокойства.

– Хорошо искали?

– Да, отец. Чтобы так поджечь лагерь, потребовалось бы не меньше пятидесяти лазутчиков. Столько людей обязательно бы оставили следы. Да и солдаты увидели бы огненные стрелы. Не похоже, что нападение было извне, – отрапортовал Мунно и склонил голову в ожидании дальнейших приказов. Душа его была не на месте; он боялся, что в любой момент могут обнаружить Даона вместе с пленницей, и тогда уже не останется никакой надежды.

– Верно. В лагере было полно бойцов, но никто не видел поджигателей. Значит, это кто-то из своих? – Голос хана упал до потрясенного шепота.

Мунно и Джутэх молчали, тоже задаваясь вопросом, кто и зачем устроил пожар. Пострадавших не было, если не считать нескольких человек с несерьезными ожогами. Провиант, оружие, кони – все осталось целым. Если это была диверсия, то уж слишком неумело подготовленная и бессмысленная. Когурёсцы не дураки, чтобы действовать столь неуклюже. Да и пленница осталась жива, хотя это, кроме самого Мунно, было пока известно только Даону.

– Все командиры мне как братья, я не верю, что один из них мог совершить такое чудовищное злодеяние. Для чего? – рассуждал хан сам с собой, отрешенно глядя на выжженный участок земли, где по-прежнему лежали обгоревшие трупы казненных когурёсцев. Четырнадцать вместо пятнадцати. – Ладно, возвращаемся. Нужно обсудить это со старейшинами.

Хан как-то странно посмотрел на сына и ушел к сгоревшему лагерю, по пути отдавая приказы.

Времени было мало, и Мунно бросился в ту сторону, куда Даон понес пленницу. Кашляя от едкого дыма, который ветер тянул со стороны лагеря, Мунно пробирался по потайной тропе, ведущей в Когурё. Листья были примяты, а значит, его друг с Кымлан прошел именно здесь.

Вскоре Мунно увидел их: девчонка сидела на земле, прислонившись к дереву, и, кажется, была не в себе. Даон стоял рядом, не сводя с нее глаз.

Мунно опустился на колени и похлопал ее по щекам, приводя в чувство.

– Эй! Очнись! Тебе нужно бежать, пока нас не обнаружили! – Он потряс девушку за плечо. Оно было горячим, и Мунно с удивлением обнаружил подпаленную в нескольких местах ткань. Что странно, ведь огонь добрался до места казни позже – когда Даон уже увел Кымлан в лес. Но времени на размышления не оставалось, и Мунно вновь встряхнул пленницу.

Девчонка очнулась и судорожно дернулась, будто только заметила мужчин.

– Что ты делаешь? – Ее голос звучал хрипло, глаза казались безумными, а к блестевшему от пота лицу прилипли пряди волос, выбившиеся из пучка.

– Тебе надо бежать. Если пойдешь по этой тропе, не сворачивая, то через несколько часов выйдешь к Чхунмунскому ущелью, – торопливо проговорил Мунно, указывая рукой направление. – Сразу за ним – гора Пэкту. Как только перейдешь ее, окажешься на земле Когурё.

– Ты отпускаешь меня? – Девчонка будто была не в своем уме и никак не могла взять в толк, что ей говорят.

Мунно сердито вцепился в ее плечи и, наклонившись к ее лицу, жестко сказал:

– Беги! Быстрее, иначе нас поймают!

Кымлан поднялась на дрожащие ноги и бросилась вперед по тропе.

Внезапный свист металла рассек воздух, и длинный кинжал воткнулся в дерево прямо над головой беглянки. Кымлан упала на землю и перекатилась за толстый ствол.