– Я вам овощи. А вы мне дрова поколите. Печь у меня знатная. Лучше всех в деревне. Ну это я, конечно, так думаю. И баню топить я люблю. Еще дед Мирон любил захаживать… – И Сефора тихо вздохнула и стала набирать с грядки овощей. Она протянула Аглае сетку, следом еще одну, весьма увесистую, и, продолжая вздыхать, пошла к своему дому.

– Куда же нам столько? Мы же съесть не успеем, испортятся, – удивилась Аглая.

– Не испортятся, – сказала Сефора, обернувшись. – Ах, да! За хлебом в пять утра приходите. Через два двора пекарня перед воротами. – Сефора посмотрела на небо и на заходящее за горизонт солнце. – Поздно уже. Спать скоро собираться. Мы все тут ранние пташки. И вам советую до темна домой идти.

Вежливо распрощавшись и поблагодарив за гостеприимство Сефору, Даниил с Аглаей вновь оказались на улице, которая тянулась вдаль, к самому лесу.

Неожиданно их снова окликнул уже знакомый голос, и они обернулись.

– Память совсем меня подводит. Держите постель пуховую. Мне столько ни к чему. А вам нужнее будет.

Сефора стояла с огромной охапкой белья, и Даниил сразу же к ней шагнул на встречу, еле успев перехватить, пока все не упало из рук.

После слов благодарности они снова оказались в доме деда Мирона. Аглая – с сеткой овощей, Даниил – с огромной кипой перины. Он опустил ее на пол гостиной, накинул тулуп и пошел в сад. Какое-то время Аглая наблюдала за ним через окно. Шагами он мерил расстояние до забора, потом долго смотрел вверх на деревья, затем снова задумался и вновь обошел сад. Аглая окинула взглядом гостиную, поискала кота возле печи и настороженно прислушалась к шороху в глубине дома. Везде было чисто, пустынно и спокойно. Она опустила сетку с овощами около печи и пошла к себе в комнату.

С усилием и радостью Аглая взвалила одеяло и подушки себе на кровать и со вздохом обвела взглядом свою комнату. Она аккуратно расстелила большое пуховое одеяло, и ей показалось, что на кровать залезать теперь нужно будет, поставив что-нибудь под ноги. На высокую перину она положила перьевые подушки, и теперь можно было выдохнуть окончательно и сходить за горячим чаем. Возвратившись обратно, Аглая услышала шорох, а потом увидела и темную шерстяную шубку, которая ленно потягивалась и переворачивалась сверху ее перины.

– Что так смотришь на меня? – тихо проговорил кот и вытянул передние лапы в разные стороны, лежа на спине. – Перины я люблю. Еще со времен нашего деда Мирона. Когда он тут все делал в доме хорошо. Хорошо, что догадалась постелить мне, Глаша.

– Вообще-то это мне, – растерявшись, произнесла Аглая.

Кот перевернулся на живот, вытянув задние лапы и положив голову на передние.

– Да шучу я, девица! В собственном доме и похулиганить нельзя? Погладь меня, хотя бы немного. От деда не дождешься. А лиса с енотом деловые больно стали последнее время. Между прочим, я бы им так не доверял. Кто постоянно горшки натирает, да что-то в них складывает… тут дело какое-то странное.

– Ну это же лиса как-никак. Она же должна куда-то свои вещи складывать, – сказала Аглая.

– А как-никак это как? – поинтересовался кот и перевернулся на бок.

Аглая пожала плечами и, взобравшись на кровать, села рядом с котом. Одной рукой она открыла книгу, что нашла в шкафу в гостиной, а другую руку мягко опустила на теплую шерсть кота.

Книга сказок была большой и увесистой, со старинной истертой обложкой. Перелистнув несколько страниц, Аглая начала читать:

– В некотором царстве, в некотором государстве жил-был…

– Кот! – произнес кот и засмеялся.

– А почему это кот? Может быть, лиса? – сказала с изумлением лиса, разместившись у подножия кровати.