– Честно говоря, я и сама зашла узнать.

– Говори, что знаешь!

– Никите вчера пришло заказное письмо из Москвы, я ему после работы сказала об этом, когда встретились случайно у колодца. А утром он пришёл к нам на почту, там же его вскрыл и прочитал.

– Сказал, что там?

– Я спросила, а он только что-то промычал и убежал. Наверное, на работу торопился.

– И всё? – разочарованно протянула Варвара, готовившаяся к приёму новой порции новостей.

– Так откуда письмо-то? По штемпелю видно, с Москвы, с какой-то организации…

– А тебе всё надоть знать! – рявкнула Варвара, не желавшая с ней делиться ролью первоисточника деревенской сенсации. – Скажи-кась, девка, а у колодца-от вы не случайно с Никиткой встречались? Чай глаз на него опять положила? Мало нагулялись-от школьниками?

– Да что вы, Варвара Филипповна! Я за водой пошла, а он – с вёдрами назад. Колодец в нашем околотке ведь один.

– А то мы не знаем, как вы с ним шашни крутили. Да только ты уж замуж успела сходить да развестись, а Никитка, как был бобылём, так и остался.

С печи, словно в подтверждение, донёсся громкий сиплый храп.

– Так это когда было-то! Сто вод утекло. Вы лучше скажите, что у него сейчас-то стряслось? Я же вижу, что это письмо тут шороху наделало. Вот и мужики говорят…

– Что говорят?

– Ну, я точно не знаю. Слышала, что Никита работал сам не свой, как с почты пришёл. А вечером пошёл в магазин и взял водки. Это мне Зоя, продавщица, говорила. Александра Захаровна, рассказывайте!

Понимая, что от несговорчивой Варвары вряд ли можно добиться толку, Марийка обратилась прямо к хозяйке. Та пересказал всё, о чём не так давно поведала своей соседке.

– Во дела! – протянула почтальонша. – Так что, Никита и впрямь в Москву собрался?

– Да, говорит! И тебя, бабка Шура, говорит, с собой заберу! И расчёт, говорит, на работе возьму. Что ж бригадир-то ему скажет? Ведь назад-от на работу потом не возьмёт.

– Во! Лёгок на помине! – хлопнула в ладоши Варвара. – День открытых дверей, блин.

Женщины обернулись к дверям, из которых вновь пахнуло стужей. Крякнув, Василий Андреевич стряхнул с кепки снег и, повесив её на крючок, прошёл на середину комнаты. Хозяйка и гостьи уставились на него с интересом.

А гость не торопился. Он степенно осмотрелся и, услышав с печки храп Никиты, сурово спросил:

– Спит?

– Спит, – подтвердили женщины.

– Вы уж это… Василий Андреевич, его не ругайте, – попросила бабка Шура. – Он ведь молодой ишшо, ума-то не нажил. Чуть что – за рюмку. Да ещё тут этоть…

– Мда, – присев за стол, многозначительно изрёк бригадир и по совместительству староста деревни Маковка.

Хозяйка сразу налила ему чаю, но, немного поразмыслив, поставила рядом с чашкой стакан с брагой.

– Угощайтесь, Василий Андреевич! На рябине настаивала. И вкусно, и настроеньице подымет.

Бригадир тоже, казалось, ушёл в раздумья, уперев свой тяжёлый взгляд в стакан с мутной жидкостью. Хозяйка и гостьи терпеливо ожидали вердикта. Наконец, он сделал несколько глотков, вновь крякнул и обвёл их строгим взглядом.

– Так, девчата, – сказал он. – Что с Никиткой делать будем?

– А что? А пошто делать с ним надоть что-то? – разволновалась бабка Шура.

– Говорит, уходит он с работы, куда-то счастье едет искать. Вчера ещё нормальный был, а сегодня как с цепи сорвался. Про него тут по деревне уже такие слухи пошли! Мол, и в Москву его бандиты к себе зовут, и мать с собой увозит, и на тебе, Марийка жениться хочет.

– Что? – покраснела почтальонша. – А я-то тут причём?

– Да, понимаю, что это слухи да пересуды. Но сам-то он ничего не говорит. А я его начальник, я должен знать. Вот за этим и зашёл.