– Как это так?

– Она получала молоко от селян, а потом перестала платить им за сданное ей молоко, – поясняла она. – А хозяин этот остановился в Саратове. Он приехал, его задержали и в суд. Суд присудил им выплатить за молоко. А это баба как бы ни причём. «Я делала всё, как он велел». Вот так и остались мы ни с чем. Полгода мы получали хорошего качества и йогурт, и сливки от него, пока он сам здесь устраивал это своё предприятие. А потом уехал и её назначил. А она стала верховодить. Вот сейчас и стоит оборудование в столовой. У него ведь родственники здесь живут. Правда, пенсионеры. Нельзя баб ставить руководить – всё дело проворуют, – вспоминал её речи Сила.

Светло-жёлтая зелень подходила к возвышению, которая выделялась холмом на степной равнине. К холму прямой линией вела практически малозаметная грунтовая дорога, а на его вершине она терялась в зелени. На вершине возвышения, называемой местными жителями «Маром», виднелись обильно растущие деревья и, по-видимому, хвойные. По обочине дороги местами можно было различить траву. Наступивший сентябрь заставил поблёкнуть ту зелень, которая буйствовала ещё несколько недель назад, превратив её в бело-зелёную даль. Всё чаще и чаще набегали светло-серые облака, которые иногда проливались холодными каплями осеннего дождя. –

Вечер сменила ночь как-то внезапно: заголосили петухи, возвещая о наступлении полуночи.

– Что это петухи раскукарекались? – спросил молодой муж свою всезнающую жену, за которой он приехал в эту сельскую глушь.

– Наверное, больной какой, или у них привычка такая тут, – устало ответила она ему, засыпая на его плече…

Он, Сила, упросил водителя Володю, дочь которого стала ходить к нему на уроки, отвести его на ту гору с юга села, заинтересовавшую его.

– Да чего там. Ничего особенного. Есть вышка, это знак определения верхушки и точные координаты верхушки. Вот и весь этот мар. Когда в молодости мы туда на лыжах ходили, там коротенькие сосёнки росли. Сейчас они подросли. Мы школьниками пешком ходили туда и оттуда. За горой, за маром, там небольшой прудик и полевой стан для механизаторов. Вот там механизаторы и трактористы в страду обедали и мелкий ремонт делали. Поэтому через этот Мар мы часто пешком ходили или на велосипедах ездили к отцам. Вид там интересный для нас, пацанов, был. Сейчас …

– То есть вы туда пешком ходили?

– Ну да!

Утром он заехал за ним, и они отправились на Мар.

– А почему вы его маром зовёте?

– Не знаю, – пожал плечам Володя. – Так все говорят. Я с детства слышу: «Мар, Мар»…

Они тихо въезжали наверх. Практически на самой верхушке – лёгкий изгиб, после чего дорогу пошла уже вниз. И он в очередной раз был доставлен на это возвышение.

– Вот тут, наверно, мы остановимся, выйдем и посмотрим, что тебя здесь заинтересовало… – выйдя из салона, они пересекли дорогу и слева стали подниматься на самую вершину. Тут он заметил металлический каркас географического знака.

– Эх, да ты в кроссовках! – удивился Володя.

– А что? – Сила непонимающе посмотрел на него.

– Если честно, то из наших ребят сюда никто не забредает без кирзы. Молва идёт, будто здесь змеи водятся. Поэтому летом мы сюда не ходили мальчишками. Зимой-то их нет. А когда стали взрослыми – только в сапогах.

У него где-то в душе зародился страх. Но он помнил, что пресмыкающиеся там, где вибрация не живут. А дорога, он видел, накатана была хорошо.

– А сколько раз в день через эту дорогу на машинах проезжают? – спросил он Владимира.

– Не знаю. … Дак… этак,… а зачем тебе это?

– Если машины часто проезжают, то от вибрации пресмыкающиеся жить здесь не смогут. Они не выдерживают сотрясения.