Впрочем, Денис тогда многого не знал о настоящих планах Василия…

– Эй, подъём, соня! – Вася усиленно тряс товарища за плечо, вырывая из царства Морфея. – Два часа ночи. Время подвигов наступило!

– Чего? Что? Каких подвигов? – едва разлепивший глаза студент непонимающе уставился на друга.

– Таких! Пойдём сфоткаем развалины изнутри, а завтра покажем Алёнке. Ну и в дипломе у нас будут ночные и дневные фото. Да вставай ты! – не прекращал тормошить его Василий. – Или ты мне девчонку уступаешь? Я скажу ей, что ты сдрейфил.

– Ладно, ладно, не ори, а то нашего босса разбудишь, – Денис нехотя сел на кровати и принялся натягивать майку и шорты.

– Не разбужу, он прикончил ту бутылку вина, из которой нам сегодня наливал, и вырубился, – хихикнул Вася.

– А чего ты там в темноте собрался наснимать? – Денис зажег ночник и сунул смартфон в карман шорт.

– А я у Фёдорыча позаимствовал кое-что, – товарищ сунул руку под тахту и выудил массивный автомобильный фонарь.

– О, здорово. Ну погнали тогда, хотя я предпочёл бы договориться с дядькой, – пробурчал Денис.

Они шли по абсолютно тёмной деревенской улице. Уличные фонари в Щенячьем углу гасили в час ночи, как и везде в окрестных населённых пунктах. Ребята светили себе под ноги фонарём и добрались до вожделенного места за каких-нибудь десять минут.

Обстановка в округе была умиротворяющей. В объятьях тёплой ночи попискивали мечущиеся в поисках добычи летучие мыши, звенели хором цикады, от речки доносилось далекое кваканье лягушек. Едва ощутимый ночной ветерок приятно освежал после дневной жары приблизившихся к развалинам парней.

Но вот ощущения у Дениса были не столь комфортные, как у его друга, который с довольной физиономией освещал стены дворянского особняка, чёрные от ночи, плесени и былого пожара. Он всей кожей чувствовал гнёт старых кирпичных стен с обвалившейся штукатуркой, а в потолочные дыры через оба этажа заглядывала тьма, поглощавшая свет фонаря.

Василий бесконечно щёлкал кнопкой смартфона, имитирующего звук фотоаппарата. Внутри помещений ничего не сохранилось из мебели и вещей, но кое-где уцелела лепнина на потолке и ажурные вентиляционные решётки, а чёрные причудливые пятна на стенах сплетались в странные узоры.

– Сейчас ещё поднимемся на второй этаж, пару кадров – и домой, – бормотал вдохновлённый фотограф.

– Вась, эта лестница из не пойми чего, дышит на ладан. Алёна говорила, туда даже местные не поднимаются. Обвалиться может, – возразил ему Денис.

– А мы с тобой – отчаянные городские парни, ещё и ролик снимем, – похлопал его по плечу Василий. – Ты дружище, будь тут, а я быстренько наверх и обратно.

Он забрал у озирающегося Дениса фонарь, оставив того лишь с освещением от телефона, и принялся взбираться по скрипучей лестнице, действительно представляющей из себя жалкое зрелище. Двухвековые дубовые доски, лишь обуглившиеся при пожаре, стонали при каждом шаге молодого человека. Перил, за которые можно было бы держаться, не было и в помине. Из-под лестницы сыпалась труха, дохлые насекомые и помёт грызунов, по первому этажу распространился странный, сладковатый запах.

Парень не без труда, местами прижимаясь к стене, взобрался на второй этаж. Денис ещё некоторое время слышал его шаркающие шаги, потом всё стихло.

Прошло полминуты, минута. Дрожащий свет наверху перестал метаться и в провале выхода на второй этаж сгустилась темнота. С улицы донеслось мотоциклетное тарахтение и тут же стихло.

– Вась, спускайся! Ты что там ночевать собрался? – крикнул Денис.

Тишина.

– Хорош прикалываться! Ни хрена не смешно же… Твою мать! – неожиданно выругался Денис, глядя на медленно спускающегося по лестнице Василия.