У Иннокентия Борисовича Гордеева всегда была отличная память на лица и задницы, особенно, если последние ему довелось полапать. Увы, использовал он свою память только для хранения этой жизненно важной информации, а не для работы и учебы. Разве что четыре языка, благодаря заграничным поездкам, на подкорке осели хорошо.

— Привет, пап! Что здесь делает ЭТО? — он кивнул в сторону девушки.

— Это, Иннокентий, новая помощница Фаины. Так что веди себя с ней повежливее.

— Ты где её откопал? — скривился так, как будто увидел перед собой противного слизняка.

— Не поверишь, на автомойке. Но девушка — золото. Есть стержень и причина проявить себя.

У Бориса Евгеньевича всегда был глаз-алмаз на перспективные кадры, это знали все его коллеги и конкуренты. Некоторые знакомые даже ненавязчиво приглашали к себе в день, когда собеседовали будущих топ-менеджеров, а потом интересовались, что он думает. Гордеев никогда не ошибался.

— Да она же курица деревенская! Неотесанная хамка! — взбеленился Иннокентий, в тусовке именуемый просто Кент.

— Интересно, где ты успел с ней познакомиться, если последний месяц усиленно готовился к госам? — чуть приподнял седую бровь мужчина.

Кент замолк. Палево. Разумеется, ни к каким ГОСам он не готовился, а просто дал на лапу кому надо и явился посветить фэйсом, потом выпил по рюмке элитного коньяка с деканом и свалил. А подготовка? Платон, лучший друг, всегда готов прикрыть и обеспечить сауну с фигуристыми безотказными девчонками. Там-то он и встретил ЭТО чудовище в резиновых перчатках с ведром в руках. Хотел подстебнуть уборщицу с красивой задницей, а она показала зубы.

Стал бы он к этой кошелке приставать — да ни за какие деньги!

— Она мне на ногу наступила в метро, — ляпнул первое, что пришло в голову.

— Это еще не значит, что она курица. С каких это пор ты ездишь на общественном транспорте?

— Пробки были, — врать он умел качественно, а в метро не был уже лет десять. Давным-давно с тем же Плато ради прикола прокатились, больше не тянуло.

— Ясно, пробки. Я в офис, веди себя прилично. Девочку не запугивай. Узнаю, что опять начал свои непотребства, хрен тебе, а не новая тачка после защиты. Уяснил?

— Пап, это было-то всего...

— Четыре раза. Как новая сотрудница, так ты руки свои тянешь. Узнаю, что приставал — приму меры. Ясно? — от ледяного голоса Гордеева-старшего у восьмидесяти процентов населения Земли кровь бы застыла в жилах, но то Кент был не из робкого десятка. Точнее, ему было просто плевать на угрозы. Отец их любит и всегда компенсирует свою отсутствие единственным, чем может, — деньгами.

— Понял. Завяжу член узлом!

— Да хоть бантиком, оболтус, — проворчал Борис Евгеньевич, садясь в свой черный внедорожник. Опустил стекло и крикнул сыну вдогонку. — И еще, через две недели жду тебя на стажировке в компании!

— Ну пап, а путешествие? Ты же обещал!

— Хватит уже, наездился. Сам заработаешь — поедешь.

Кент раздосадованно сплюнул на обочину и, когда автомобиль отца скрылся за поворотом, с силой пнул лежащий у дороги декоративный камень. День не задался с самого утра, а значит, кто-то за это ответит. Почему бы ни эта курица с ведром?

***
— Значит так, ты берешь на себя детский коттедж. С ним море мороки, потому что там живут постоянно. У наших хозяев трое детей. Двое — это Бориса Евгеньевича от первых двух браков. Иннокентий — двадцать один год. Лиза — пятнадцать лет. И младший от этого брака, Томирис — десять лет.
Лида уже полчаса смотрела на экран планшета. Фаина, которая разрешила называть себя по имени без отчества, показывала ей обширную презентацию — заочно знакомила с членами семьи и персоналом. Только что они пролистали портреты тех, с кем Лиде придется работать: три горничные, два водителя и повар. Дошли и до жильцов коттеджа.