– Знаю, – отмахнулся я от непрошенного подсказчика.

Потупившись в парту, я молчал. Думалось, учительнице известна наша история с яйцами, и она нарочно предложила мне назвать эту букву.

– Не знаешь, Митя? – Придётся тебе после уроков позаниматься.

После звонка я остаюсь в классе. Витька поджидал меня за дверью, пока я без запинки не оттарабанил Анне Михайловне все буквы на картонках.

– Ничего не понимаю. – заключила учительница. -Иди.

Не понимал меня и Витька. Всю дорогу он допытывался, почему я не отвечал на уроке и был оставлен «без обеда». Я переводил разговор на другое. Незаметно через школьный сад, по логу мы пришли с ним на пруд, Было безлюдно, сухо и прохладно. И на воде ни морщинки. По такой камешки бросать одно удовольствие.

Витька, стрельнув глазами по плотине, тут же поднял глиняный блинец, выдавленный колесом телеги, примеряясь запустить его как можно дальше, чтоб удивить меня своей ловкостью.

– На скоко частей? – не забыл спросить меня Витька.

Ответа он не получил. Лишь удивился, увидев, как я, размахиваюсь и с силой швыряю в пруд грязное, с потемневшей скорлупой куриное яйцо. Пока он искал, что бы такое запустить по воде, я достал из потайного места свой «клад». Яйцо оказалось болтяком. Потому, не отсчитав ни одной «части», оно сразу булькнуло под воду.

– Вот и всё, – выдохнул я облегченно. – Идём.

Витька не задавал мне вопросов, лишь бросал на меня немые взгляды: «Что это со мной происходит?».

Я зачем-то сворачиваю в проулок, где живёт бабка Хиба. Тут за лето я ни разу не был. Вглядываюсь в тёмные окна её избы с неясным желанием увидеть хозяйку, что ли заговорить с нею. О чём, не знаю сам. Просто поздороваться.

На окна низко свисают неровные космы соломенной кровли. Будто сама Хиба смотрит на меня из-под ладони, провожает долгим взглядом.

Скажи мне мама, зачем едем в город, ни за что не согласился бы на эту поездку.

Готовиться она начала заранее. Достала баночку коровьего масла, сбитого ещё по осени. В мешочек насыпала сушёных яблок, компот из них хороший получается. С полведёрка набрала картошки покрупнее. Помыла и рассыпала по полу, чтоб просохла. А ещё замесила с вечера тесто на соде. К утру оно подошло, и мама испекла пшеничных пышек. Одну дала мне. Пышка сладко похрустывала и обдавала рот печным жаром. Своё печение мама завернула в чистый рушничок, чтоб не заклёкло в дороге. Мягкие румяные пышки особенно вкусны с молоком, потому мама не забыла налить в трёхлитровый бидончик утрешника, укутала его старым шерстяным платком и пододвинула мне:

– Донесёшь?

– Донесу. Давайте, мама, ещё что-нибудь, – с готовностью соглашаюсь я.

Гостинцы собраны, в сумки уложены, и я полдня маюсь без дела. Несчётное число раз смотрю на часы, скоро ли отправляться к поезду. Ходики наши с мишками на циферблате идут верно. Мама специально сегодня ещё раз проверила их по восходу солнца.

Из дому мы выходим пораньше. Так лучше. Кто его знает, поезд. Ну-ка, преждевременно придёт на станцию. А то и мы припозднимся. Ведь по нашим дорогам не разбежишься. Бугры да овраги, Бабкин лог, Буянов ручей. Летом устанешь опускаться да выбираться из них, зимой и подавно.

– А зачем едем-то? – спрашиваю маму.

– Да так. Лизу проведаем. Может, тебе шапку посмотрим.

Не очень верится, что едем «просто так», но выпытывать не решаюсь. Конечно, пока каникулы, надо съездить к сестре. Давно не виделись с нею. После замужества она редко стала бывать у нас, лишь в отпуск да и то, когда он совпадёт с отпуском мужа. Посмотреть шапку тоже надо. Моя совсем праховой стала. Неуверенная в исполнении своих задумок, привыкшая к неудачам да огорчениям, мама не любит заранее выказывать свои планы вслух. Вот и о шапке говорит не «купим», а «посмотрим»