Она посылает сигналы гипоталамусу на выделение гормонов стресса с целью защиты от угрозы, причем не важно: реальной или вымышленной. У больного уровень кортизола (гормон стресса) повышен в разы, как будто за ним гонится тигр. Причина в нарушении обратной связи. В норме повышенный уровень кортизола запускает выработку антагониста Дегидроэпиандростерон сульфата (ДЭА-SO4), выделение которого этот уровень снижает. Так работает вся гормональная система. У каждого гормона есть свой «антидот». Например, у инсулина это глюкагон. При психической патологии этот механизм не работает. Повышение уровня кортизола не ведет к выработке его антагониста Дегидроэпиандростерон сульфата (ДЭА-SO4). Поэтому организм не избавляется от напряжения, а продолжает истощать свои надпочечники[23].

Кора, кроме того, что она контролирует выброс эмоций, является еще и хронометром нашего мозга. ДЛПФК (дорсолатеральная префронтальная кора) «успокаивает» нас тем, что у всего есть конец. Это делает выносимыми любые переживания. Если она отключается, у человека возникает ощущение «ужаса без конца». Он чувствует абсолютную беспомощность и безнадежность: «Это никогда не закончится! Выхода нет!»[24]. В таком состоянии чаще всего и случаются суициды.

Таким образом, в травме нарушатся баланс эмоционального мозга и коры. Сильные эмоции (страх, грусть, злость) увеличивают активность подкорковых областей мозга, отвечающих за эмоции, при этом значительно подавляя деятельность различных участков в лобных долях. «Когда это происходит, лобные доли теряют свою способность к подавлению эмоций, и люди «теряют рассудок»[25].

Лимбическая система, «трубя во все концы об опасности», напоминает панику испуганного ребенка. Он истошно «вопит» об угрозе, и организм бросается мобилизовывать все резервы для ее преодоления. Поскольку этот «вопль» не прекращается годами, то организм человека истощается и заболевает. В норме этого «ребенка» успокаивает и контролирует кора. При депрессии кора отключается, и всем рулит этот перепуганный ребенок или по-научному – подсознание, которое человек контролировать не может.

Так почему же подсознание так перепугано? И почему у одних людей этот «ребенок» ведет себя спокойно, а у других он паникует от страха?

Каждый человек в раннем детстве получает много различных «испугов», но кора их худо-бедно «переваривает», придавая этим «испугам» смысл. Но у некоторых людей в детстве случается особенно сильный «испуг», который кора переварить не в силах. И тогда структура мозга изменяется. Нейрофизиологи с помощью МРТ головного мозга даже нашли, как именно. При травме отключается зона Брока – речевой центр, который находится в левом полушарии. Зато другой участок, который находится в правом полушарии под названием поле Бродмана в этот момент активизируется.

Речевой центр отвечает за выражение наших чувств через речь. Например, человек в норме может сказать: «Я злюсь» или «Я грущу». Поле Бродмана – это часть зрительной коры, которая отвечает за продуцирование образов. Если оно превалирует, а речевой центр заблокирован, то человек не может сказать словами, что он чувствует. Вместо этого перед его внутренним взором мелькают различные образы, как правило, страшные картинки, которые «заводят» его лимбическую систему, и она бросается его «спасать», зачастую от вымышленной угрозы.

Другими словами, после травмы этот «внутренний ребенок» постоянно «смотрит фильм ужасов», который рисует ему одну и ту же картину его травмы, а «взрослой коры», которая бы его успокоила и все объяснила словами, рядом нет. «Мы были удивлены, – пишет Ван дер Колк, – увидеть активацию этой области спустя долгое время после изначально пережитой травмы». То есть могут пройти годы после травмы, но на снимках по-прежнему видна асимметрия: блок в левом полушарии и активация правого полушария. На языке психологии это звучит как откат с «понимания с помощью слов» к «пониманию с помощью образов». Так, как это делает трехлетний ребенок. А так как травма рождает ужасные образы, они довлеют над человеком всю жизнь, запуская бесконечную выработку гормонов стресса